Кольца анаконды
Шрифт:
Линкольн слушал с таким пристальным вниманием, что вздрогнул, когда секретарь постучал в дверь.
– Мистер Милл, настоятельная необходимость вынуждает меня провести это исключительно важное заседание Кабинета незамедлительно. Но вы обязательно должны вернуться и развить свои идеи. Я всем сердцем согласен с вашими воззрениями и питаю надежду, что, может быть, вы окажете мне неоценимую помощь в разрешении моих наиболее трудных политических проблем.
Совещание Кабинета министров было весьма кратким.
– Не располагая дальнейшей информацией, – сказал Чейз, – мы не можем принять никаких решений по этому вопросу.
– Может, они хотят поговорить об условиях
– Вряд ли, – возразил Линкольн. – У нас совершенно нет оснований полагать, что они хотят конца этой войны. Во всяком случае, в столь внезапной и нехарактерной для себя манере. Поразмыслив над этим, вы должны осознать, что в данный момент южане находятся в более выгодном положении, чем когда-либо с начала войны. Вдумайтесь, они могут сидеть сложа руки, позволив англичанам выиграть эту войну вместо них. А затем нанести удар, когда решат, что мы ослаблены до предела. Предложение сдачи – наименее вероятная причина для подобной встречи. Мы должны выяснить их намерения. Мы встретимся с ними, и я предлагаю, чтобы наши военные советники тоже присутствовали на этой встрече, поскольку их посольство состоит только из армейских офицеров, во всяком случае, так меня информировали.
Было решено, что помещение Кабинета министров чересчур мало для подобной встречи, если на ней будет присутствовать еще и генералитет армии и военного флота. Так что все собрались в недавно отремонтированной Голубой комнате, где Мэри Линкольн подала им чай, чтобы скрасить ожидание. Хей тихонько подошел к президенту сбоку.
– Единственное, что нам удалось выяснить, это то, что генерал Ли настаивал на разговоре с вами лично.
– Ну, я приклоню к нему слух, это уж определенно.
Уже сгущались сумерки, когда кавалеристы и экипажи под цокот копыт и тарахтение колес подъехали к парадному крыльцу Белого дома. Ожидавшие военные вытянулись чуть ли не во фрунт, а сидевшие члены Кабинета встали. Дверь распахнулась, и в комнату широкими шагами вошел генерал Роберт Э. Ли, главнокомандующий армией Конфедерации, – по-военному осанистый, седобородый и угрюмый, выше шести футов ростом, почти такой же высокий, как президент. За ним следовала небольшая группа мрачных офицеров в серых мундирах. Сняв шляпу, Ли шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с Авраамом Линкольном.
– Господин президент, я доставил вам послание от мистера Джефферсона Дэвиса, президента Конфедерации.
Теперь Линкольн уже снова владел своим лицом и лишь кивнул, чуточку поджав губы в знак молчаливого внимания, когда Ли продолжал. Хоть Линкольн и не признал законности титула Джефферсона Дэвиса, упоминать об этом счел неуместным.
– Если позволите, мистер Линкольн, в силу конфиденциальной природы моего послания я бы хотел передать его вам с глазу на глаз.
Среди слушателей прокатился тревожный ропот, и Линкольн поднял руку, выжидая, когда в комнате снова воцарится молчание.
– Джентльмены, – сказал он строго, – я намерен удовлетворить эту просьбу. Я уверен, что главнокомандующий армией Конфедерации – человек чести и не причинит мне вреда.
– Совершенно верно, мистер Линкольн. В знак доброй воли я оставлю свою шпагу у подчиненных.
Ли тотчас же выполнил свое обещание, сняв шпагу с портупеи вместе с ножнами и передав ее ближайшему офицеру-южанину.
Присутствующие не знали, как быть, но, когда Линкольн повернулся к двери, расступились, уступая дорогу высокому президенту и суровому, подтянутому генералу. Оба медленно вышли из комнаты и поднялись по широкой лестнице – пусть не рука об руку, но хотя бы плечом к плечу. Миновав стол клерка, глядевшего на них широко распахнутыми глазами, вошли в кабинет Линкольна. Закрыв дверь, Линкольн заговорил:
– Будьте любезны, присядьте, генерал Ли. Уверен, поездка была весьма утомительной.
– Спасибо, сэр.
Если поездка и была утомительной, Ли этого ничем не выказал. Сняв свою серую полевую шляпу, он положил ее на край стола, потом присел на краешек стула, выпрямившись, будто аршин проглотил. Линкольн опустился в свое кресло.
– Будьте любезны, изложите ваше послание, генерал Ли.
– Позвольте сперва спросить, сэр, дошли ли до вас вести о недавних событиях в Билокси, штат Миссисипи?
– Практически никаких.
– Простите, мистер Линкольн, я не намерен выпытывать ваши военные секреты, но этот вопрос находится в крайне тесной связи с ситуацией в Билокси. В отношении этого, простите за вопрос, не получали ли вы каких-либо известий от вашего генерала Шермана?
Линкольн задумался. Надо ли выдавать военные дела Севера этому компетентнейшему из генералов Юга? Конечно, подобный вопрос абсолютно несущественен по сравнению с присутствием Ли в Белом доме. Настал час для откровенности.
– Искаженное и неполное, так что понять мы его не смогли. Вам что-нибудь об этом известно?
– Так точно, сэр, потому-то я и здесь. Позвольте ввести вас в курс дела. Ваша страна была атакована британцами по суше с севера, и в то же самое время Конфедерация подверглась агрессии с моря на юге.
– Подверглась чему?..
– Агрессии британцев, мистер Линкольн, внезапной, жестокой и безо всякого предупреждения. Они уничтожили батарею и береговые укрепления перед Билокси. Наши люди бились отважно, но были в численном меньшинстве, и погибли очень многие. Но особо ужасен, сэр, тот факт, что враг преследовал солдат до самого города Билокси, каковой впоследствии был сожжен и разрушен. Не удовлетворившись этой оргией уничтожения, звери – иначе описать тварей, подобных этим солдатам, я не могу – также совершили неописуемое насилие над женским населением упомянутого города.
Президенту с трудом удавалось скрыть свое недоумение по поводу нового оборота событий. Ему оставалось только слушать.
– Известно ли вам, по… по какой причине они совершили подобное?
– Мы не знаем, почему они так поступили, но знаем, что это совершилось. Без объявления войны они вторглись на нашу землю, убивая, насилуя и грабя. Прежде чем город был сожжен, защитники успели телеграфировать о случившемся. Президент Дэвис связался с генералом Борегаром, находившимся на севере Миссисипи, ибо его войска пребывали ближе всех к агрессорам. Борегару было приказано немедленно следовать в южном направлении, чтобы встретить британских захватчиков. Насколько я понимаю, генерал Борегар попросил генерала Шермана о перемирии, дабы вступить в битву с тем, кого он назвал естественным врагом обеих наших стран.
– Так вот о чем было послание от Шермана! Должно быть, он пошел на перемирие.
– Так точно, и даже более того, мистер Линкольн, – Ли мгновение поколебался, понимая важность слов, которые скажет дальше. – Должно быть, он считал, что это вторжение является вторжением в нашу страну, и неважно, на Север или на Юг. Ибо он совершил весьма благородное и отважное деяние. Он не только пошел на перемирие, но также направился на юг с дивизией Борегара, взяв с собой полк своих северных войск. По железной дороге они сумели обойти войска захватчиков с фланга. В последнем донесении говорилось, что они атаковали и разбили англичан. Бились рука об руку. Джонни Бунтарь и Янки – бок о бок.