Кольцо из склепа
Шрифт:
Мы обогнули ручей и спустились к гребле. Дальше пройти не смогли, путь преградили заросли кустарника. Пришлось снова подниматься наверх. Шедшая впереди Таня вдруг остановилась и восторженно воскликнула:
– Вот это да! Красотень то какая!
– Здорово! – подхватила поравнявшаяся с ней Ира. – Настоящий Стоунхендж.
Раскинувшийся под нами заброшенный гранитный карьер поражал воображение. Вывороченные когда то взрывами гигантские глыбы обрели самые причудливые формы. Некоторые пиками возвышались вверх, некоторые лежали одна на другой, в виде арок и гротов.
– Влад, – потребовала Ира, – завтра берем фотоаппарат и идем сюда фотографироваться!
– После того, как отыщем деревню, – возразила Татьяна.
– Далась тебе деревня. Что ты в ней не видела? Посмотри, как здесь здорово!
– Молочка парного хочется, – капризно надула пухленькие губки моя женушка.
– А вдруг мы найдем деревню и больше сюда не вернемся.
– Значит, не повезет, – заметил Влад.
– Так нечестно…
– Да мы здесь весь день убьем…
Я не то, чтобы возражал, просто так сказал, но Ирка сразу ополчилась против меня.
– Ну и что! Отдыхать ведь приехали…
– И то правда, – согласилась с ней Таня. – Где еще такую красоту увидим…
Спорить с женщинами – бесполезное занятие. Я сдвинул плечами, мол, как хотите, а Влад мудро заметил, что пора бы и перекусить. Довольные прогулкой, мы отправились обратно. Вроде бы недалеко от лагеря отошли, но, когда вернулись, уже стемнело, и в небе зажглись первые звезды.
Глава шестая
Что-то меня встревожило. Заставило сердце стучать набат, оросило тело липким потом и вынудило проснуться.
Я открыл глаза.
Сознание мучительно долго возвращалось к реальности, взгляд хаотически перебегал с одного предмета на другой. Все казалось знакомым, привычным и в то же время, под впечатлением еще не растворившегося в небытии кошмара, диссонирующим и не совсем уместным. Понадобилось время, может минуты, а может и доли секунды, чтобы прийти в себя и выбросить из головы вспугнувшую ночную дурь. Но тревога осталась. Затаилась в глубинах мозга и поигрывала оттуда натянутыми струнами эмоций, напрягая мелодией беспричинного страха.
Ветер колыхал обвисший брезент, сквозь неплотно запахнутую створку проникал тонкий лучик луны, словно лезвием наискосок разрезая тесное пространство. Шуршали, словно перешептывались листья, прислушавшись можно было различить давно уже привычную и ставшую неразличимым фоном трещотку ночных насекомых.
Ничего необычного, все, как и положено тому быть.
Привидится, черт знает что…
Я отбросил полог спальника, тихонько, стараясь не задеть спящую Татьяну, выбрался наружу.
Прогоревший костер еще хранил остатки жизни, угасая, они едва пробивались красноватыми точками сквозь плотно спеленавший саван из пепла. Понадобилось несколько дуновений, чтобы возродить крохотный огонек, который затем с жадностью набросился на подброшенный корм. Сухой хворост недовольно затрещал, пожираемый жадно разрастающейся пастью, корежился, изгибался в конвульсиях, а затем, смирившись, бессильно оседал, превращаясь в бесполезное ничто.
Где-то внизу раздался плеск: то ли рыба, то ли лягушка, или еще кому-то не спится.
– Димка, ты где? – сонный голос Татьяны диссонировал с гармонией ночных звуков.
– Здесь я.
Девушка успокоилась, поворочалась и, похоже, снова уснула. Из соседней палатки доносилось тихое похрапывание Влада.
У костра валялась позабытая вечером пластиковая бутылка с минералкой. Воды осталась на донышке, она была теплой, почти горячей и неприятной на вкус. Сделав несколько глотков, я сморщился, пополоскал горло и выплюнул горьковато-соленую жидкость.
Все вокруг выглядело нормальным, таким, каким должно было быть. Вот только непонятное, беспричинное беспокойство занозой засело в глубине подсознания, и покидать меня не желало.
Я прикурил от уголька сигарету, сладкий дымок приятно защекотал ноздри. Еще раз осмотрелся, но не увидел ничего такого, из-за чего стоило жертвовать сном. Выбросил окурок, отошел за куст шиповника. Легкий ветерок приятно защекотал, словно мягкие женские ладошки пробежали по обнаженному торсу. Ущербная луна, зависшая низко над землей, задорно подмигивала с противоположного берега. В бездонной пропасти черного неба искрились тысячи золотых крупинок… Больших и маленьких, ярких и не очень. Ничего нового, все так, как и положено, как сто, тысячу, а может, и миллион лет назад.
Но ведь было что-то лишнее, не вкладывающееся в заведенный распорядок. Нечто, вынудившее проснуться, и…
Хотя… Что, если моя тревога – лишь бред воспаленного сознания, обострившийся от позывов мочевого пузыря? Приемлемое объяснение, даже на правду похожее. Вот только позывов, как таковых. не было. А за кустик я сходил не столько по нужде, сколько по привычке, дабы потом быть уверенным, что до утра пресловутых позывов не возникнет.
Загадка… Наверное, приснилось что-то… Не стоит зря голову ломать. Нужно выбросить из нее груз непотребной тревоги, приткнуться под теплый бочек любимой женушки, и наслаждаться блаженным забытьем.
Я еще понаблюдал за звездами, уловил мелькающий огонек пролетающего спутника, скользнул взглядом по лунной дорожке, которая блестящей полоской пересекала пруд и терялась в прибрежной траве. Потянулся было за пачкой сигарет, но передумал, курить больше не хотелось. Глаза слипались, и не было смысла противиться зову бога сновидений Морфея.
Я почти убедил себя, что все нормально и для беспокойства нет причин, да так оно, наверное, и было. Потянулся, сладко зевнул и уже откинул полог палатки, когда уловил неясное движение.
Светлая тень мелькнула в нескольких шагах от меня. Тихо, как будто не касаясь земли, а, может быть, крадучись, чтобы никто не услышал.
– Ира?
Она обернулась. Резко, словно испугавшись. Не ожидала, наверное, меня увидеть.
– Ты куда?
Спросил и лишь потом поразился глупости вопроса. Ведь и дураку понятно, куда…
Храбрая у Влада жена. Если бы моей Танюхе среди ночи приспичило, сама бы из палатки носа не высунула. Меня бы за собой потащила, чтобы никто на ее голую попку не позарился.