Кольцо княгини Амондиран
Шрифт:
Если она — ведьма высшей квалификации, а, похоже, так оно и есть, ей полагается платить как следует. Об этом Стефан знал, но в Амондиране народ небогатый и тратить золото на магические услуги не может и не желает. Да давно ли они сами по карманам набирали сумму, чтобы уплатить Лине положенный гонорар. И то она им скидку сделала, половину не посчитала. А через Торниля работает потому, что может выдавать свою великолепную штучную работу за массовую и не перечислять лишнего Острову Магов. Читал он про такую лазейку в тамошних законах.
Почему же эти замечательные женщины сидят в этой дыре, вместо того, чтобы процветать где-нибудь в столице,
Он осторожно спросил, хотя отлично знал ответ:
— А вы, Тина, тоже в Элидианском университете учились?
Отличный ход. Покойный мэтр всегда говорил: «Стефи, найди, что у тебя есть с собеседником общее и скажи ему об этом. Тогда он, сам того не желая, будет относиться к тебе как к своему». Тут это тоже сработало. Тина сходу перешла на «ты».
— Ой, ты в Элидиане учился? Здорово. Знаешь, в этой провинции те, кто из нашего университета, кажутся почти родственниками.
Дальше пошел общий треп: вспоминали профессоров, ректора, деканов, разные забавные случаи из университетской жизни… Очень скоро Стефан почувствовал себя как дома, стал шутить и подкалывать девушек, не забывая, впрочем, о том, зачем пришел.
Про княжеские дела поговорили, а теперь он хочет узнать о том, почему магистр Лина выбрала для жительства такое неподходящее место как Ардена. Он снова намекнул на это в разговоре и получил ответ. Только не от Лины, а от Тины. Та воспользовалась моментом, когда подруга вышла на кухню за новым чайником, и начала:
— Ой, Стеф, ты же ничего не знаешь! Представляешь, в каком положении наша Лина? Она то ли замужем, то ли нет!
— Нам с князем она представилась вдовой.
— Ну, это правильно. Официально так и есть. Вообще это ее замужество… Роман полнейший! В смысле, такое только в них и бывает. Представляешь, Лину папаша продал в жены магу! И не маши на меня руками, так и есть! — фыркнула она на вошедшую в комнату подругу, — Кем надо быть, чтобы своего единственного ребенка продать чуть не в рабство! Она сейчас будет говорить, что вообще-то ее папочка — лучший отец на свете и только непреодолимые обстоятельства… Но ты не верь. Нет таких обстоятельств чтобы дочку старому козлу продавать! И за что?! За списание долгов! А зачем долги делал? Видно, заранее планировал отдавать их таким неприглядным способом!
Севшая рядом за стол Лина молчала, но раскраснелась и пыхтела не хуже чайника. Слова подруги ей были неприятны, но возражать магичка не стала. Просто недовольно молчала, а Тина распространялась дальше:
Линин папа был бедный ювелир. Ты слышал когда-нибудь про такое? Холодный огонь! Горячий лед! Бред! Так вот: живя в богатейшем городе мира Афросилайе и имея такую профессию, ее отец был бедняком. От него даже жена из-за этого сбежала. Видите ли, он не хотел быть просто ювелиром, а мечтал делать амулеты и заключил договор с этим — вот магом, Герардом Кавериско. Тот его разорил окончательно, а под конец и дочку забрал.
Тут душа Эммелины не выдержала и она заткнула подружку:
— Тина, раз такое дело… Дай, я сама расскажу. Избавь нас от твоих комментариев!
Красавица обиженно засопела, но примолкла. Рассказ продолжила Лина.
— Где-то так все и было. Наши предки были знаменитыми на всю Афросилайю ювелирами и артефакторами. Но уже у моего прадеда не было дара и он стал просто ювелиром. Мой отец желал возродить славу нашего дома: знания и навыки у нас так и передавались в семье из поколения в поколение, только силы больше не было. И тут я родилась, девочка с даром. Обычно девочек у нас родовому ремеслу не учат, но тут папа на это не посмотрел. Чуть не с четырех лет начал меня обучать ювелирному искусству.
Судя по выражению лица магички и тому, с какой нежностью она об этом говорила, воспоминания раннего детства были самыми дорогими ее сердцу.
— Поначалу я проволочки в косичку свивала, а к семи годам уже могла сделать колечко — змейку или сережки — гвоздики. У детишек пальцы ловкие: папе стоило только показать и приглядывать, а я быстро училась.
Вдруг тон ее изменился.
— Когда мне было шесть, в наш город приехал Герард Кавериско. Он до этого лабораторией на Острове Магов руководил, а тут захотел уйти на покой и поселиться у моря. Папа услышал и стал за ним натурально охотиться. Все твердил, что если Кавериско возьмется меня обучать, это будет величайшая удача в его жизни. А он такой был: чего решил, того обязательно добьется. В общем, в результате папиных интриг Кавериско поселился в соседнем доме и подружился с папой.
На рассказе о бывшем муже в голосе Лины зазвучало холодное ожесточение.
— А через год они договорились и он начал меня учить. Надо сказать, учил на совесть, я ему за это благодарна. Но человек он был — оторви и брось. Подлый человечишка. За науку брал с отца такие деньги, что тот очень скоро разорился, да еще приговаривал, что все должны быть ему благодарны: в будущем на моем искусстве семья разбогатеет.
Говоря о Кавериско, девушка злобно сощурила глаза.
— Мама не выдержала бедности и ушла от отца. Сбежала с проезжим купцом. Так что мне с десяти лет пришлось и дом вести, и учиться сразу в человеческой школе обычным наукам, у отца ювелирному делу и у магистра Кавериско магии.
О матери Лина говорила без горечи: эту боль она давно пережила.
— Когда мне стало тринадцать, у папы уже не было денег, чтобы оплачивать уроки мага, и Кавериско стал учить меня в долг. Я к этому возрасту уже стала наливаться, округлилась со всех сторон и выглядела почти взрослой девушкой. Это, видно, его и прельстило. Он заключил с отцом договор, что если я соглашусь стать его женой по достижении брачного возраста, то все долги, сколько их ни есть, будут списаны. Не знаю, на что рассчитывал папа. Когда мне стало шестнадцать, все раскрылось: Кавериско потребовал выполнить договор или выплатить деньги. Я тогда чуть в окошко не выбросилась. Магистра я уважала как учителя, но как человек, а особенно как мужчина он был мне неприятен до тошноты. И вообще я замуж не собиралась: мечтала поехать учиться в магический университет.
Она грустно вздохнула, затем ее тон снова стал суровым:
— Но Кавериско припер нас к стенке: выплатить долг папе было нечем. Так как мы с Герардом оба маги, то в храм Доброй Матери мы не пошли. Заключили так называемый брак магов: договор на двенадцать лет. Этот гад хотел бессрочный, но я уперлась.
По выражению ее лица было понятно: если упрется — с места не сдвинешь.
— В первую брачную ночь меня на него вытошнило. Могла бы сдержаться, наверное, но не стала: пусть знает, на что подписался. Помогло мне это мало, но хоть заявила протест. Я не собиралась делать вид и изображать счастливую семейную жизнь. Больше всего мечтала сбежать. Планы строила… Но одно понимала: пока мы в Афросилайе, деваться мне некуда. Поймают, вернут накажут.