Кольцо странника
Шрифт:
– А ты, витязь, откуда будешь? – взгляд серых, колючих глаз обратился на Всеслава. – Нешто тоже земляк?
– Русич я. По торговым делам, – ответил Всеслав и приметил, что Уховертка сразу потерял к нему интерес. Зато с Варфоломеем говорил охотно, порой понижал голос до шепота, выспрашивал что-то...
«Пора б и подзакусить», – решил Всеслав, приказал принести себе обед и принялся за еду, бросив прислушиваться к разговору. Насытившись же, молча кивнул головой всем сидящим за столом и ушел в свою опочивальню. Там прилег, пытался задремать, но беспокойство не проходило, словно тонкой иглой
Дверь тихонько отворилась. Всеслав вскинулся – запирал вроде! На пороге стоял Уховертка, улыбался липко, неприятно.
– Ты чего, не поверил мне? – спросил тихонько. – А зря. Нам с тобой надо вместе держаться, я тебя в люди вывести могу. Хочешь моему господину служить?
Всеслав молчал, пораженный, не в силах двинуть ни единым членом.
– А он уж тебя одарит за рвение, будь спокоен! Он щедрый, у него всего много! Вот посмотри-ка, что он мне дал...
До того Уховертка держал руки заведенными за спину, а теперь вынул их, потянул что-то с усилием. Из темноты коридора показалось окровавленное, страшно истерзанное тело Варфоломея – лиловые кишки волочатся по полу, язык вылез и распух, остекленевшие глаза вращаются...
Всеслав закричал, что было мочи, – и проснулся. В узкое оконце проглядывал яркий солнечный луч, веселил взгляд. Но не до веселья было теперь Всеславу – вскочил, оделся кое-как, сунул ноги в сапоги и помчался навещать знакомцев.
Дверь в их комнату открыта нараспашку, почти сорвана с петель. В опочивальне пусто, тихо, на полу валяется всякий хлам. Тот же солнечный луч скользит по стене.
– Неужто уехали? – громко сказал Всеслав, пытаясь победить в себе тревогу.
Растерявшись, не позвав даже слугу, чтоб выяснить, что и как, – кинулся вниз, в трактир, словно надеясь, что Варфоломей с Георгием засиделись там со вчерашнего вечера. Так лихо скакал по ступенькам, что чуть было не сшиб с ног зазевавшуюся какую-то девку с миской огурцов. Тут только немного пришел в разум, пригладил ладонями вихры и в трактирный зал вошел степенно, спокойно.
Варфоломея, конечно же, не было. Словно опасаясь не разглядеть его или не узнать, подошел Всеслав к тому самому столу, за которым давеча сидели, опустился устало на скамью. Чутье подсказывало – не надо никого спрашивать, все сейчас само узнается. Крикнул служанку, но к столу подошла сама хозяйка – дородная, свежая бабенка в таком пестром наряде – глаза резало.
– Что тебе, молодец? – спросила, слегка поклонясь, улыбнулась лукаво.
– Чего у вас есть, чтоб не ждать? – спросил Всеслав, и сам подивился звукам своего голоса.
– Похлебка есть с бобами, баранина с вертела... – начала перечислять хозяйка, но Всеслав прервал ее.
– Вот баранину и неси. И пива еще, побольше!
Оглянуться не успел – на столе уже дымится объемистое блюдо с тушеным мясом, в глиняном простом кувшине плещется прохладное пиво... Но хозяйка, кушанье принесшая, уходить не торопилась, сложила руки под передником на животе и глядела на Всеслава вроде как жалеючи.
– Трудно одному на чужбине, молодому парню! – вздохнула она в ответ на недоуменный взгляде Всеслава.
– Да нет, ничего... – с набитым ртом ответил Всеслав, решив, что вдовушка-хозяюшка надумала по-женски пожалеть его.
– То-то и есть, что ничего! – опять вздохнула женщина, и у Всеслава защемило сердце. Не слышно было в ее голосе бабских хиханек, не с намеком она говорила. – Всякие люди попадаются. Вот старец-то с отроком – ты с ними все за одним столом трапезовал, болты болтал – знаешь, кто оказались?
– Кто? – холодея, спросил Всеслав.
– «Кто-о?» – передразнила его хозяйка. – Еретики окаянные, вот кто! Говорят... – тут она огляделась и перешла на шепот. – Говорят, самого Владыку замышляли погубить, своего брата еретика патриархом сделать. Да нашелся человек, распознал про такой их сговор и раскрыл, где надо. Нынче ночью за ними и пришли, и увели их.
– Куда? – так же шепотом спросил Всеслав.
– А туда! – усмехнулась хозяйка. – И ты, красавчик, уноси лучше ноги, пока не поздно. Ты с ними дружился, не зная, что это за люди, как бы они и тебя не оговорили. Я-то знаю, ты человек правильный, добрый христианин, да там поди докажи!
И ушла. После этого Всеславу уж кусок в горло не пошел. Медленно встал из-за стола – словно гора на плечи навалилась, и пошел к себе.
Что делать, он не знал. Бежать, как хозяйка советовала? Так ведь стыдно, стыдно! Задружился с людьми, речи их слушал, и соглашался даже, и сам даже начал думать, как они, а теперь в беде покинуть? А с другой стороны – вдруг они и правда черное дело задумали? Как тогда быть?
Размышлял Всеслав недолго. Порешил – чтоб самого себя не стыдиться, идти выручать друзей, все сказать, что о них узнал. Оставалось узнать только, куда увели их, и обдумать, как следует, что перед судьями говорить. Но и этого не успел Всеслав сделать – в дверь постучали...
... В темном, зловонном подземелье со стен сочилась вода. То и дело пробегали крысы, задевали хвостами ноги – жирные, откормленные. «Что ж они жрут в этой темнице?» – размышлял Всеслав. Одну он только что убил сапогом, и теперь готовился к новой атаке.
Странно, но с того момента, как стражники проводили Всеслава в эту сырую, смрадную тюрьму, он успокоился душой. Вот и само все решилось – не надо думать, решать, выбирать.
Теперь все просто и ясно, теперь нужно просто спасти свою жизнь и жизнь своих друзей – если они, конечно, невиновны. Всеслав думал, что поймет это, как только увидит их вновь, ему почему-то казалось, что сможет прочесть по их лицам, по глазам, есть на них грех или нет, и убедит судей в том, что увидел.
Задумавшись об этом, он начал мерить широкими шагами свою темницу, порой поскальзываясь на мокром полу и судорожно вздыхая.
Когда, по его подсчетам, наступила ночь, он примостился кое-как на охапке соломы – слава Богу, чистой и свежей – и, помолившись, заснул спокойно, словно в собственной постели.
– Эй ты, вставай!
Грубый окрик над головой и пинок заставил Всеслава вздрогнуть. Над ним стоял стражник. Всеслав засуетился, сделал вид, что собирается уж, чтобы пойти – но что ему было собирать? Только подняться. И он пошел впереди стражника.
Стены обширной залы обтянуты были черным сукном, черным был покрыт длинный стол, за которым сидело трое мужчин в черных же одеждах. «Судьи», – понял Всеслав.