Кольцо вечности
Шрифт:
Ее ладони похолодели, лицо стало белым.
— Не смей!
— Только подумай об этом. А теперь посмотри на меня. Ты веришь, что я тебя люблю? Отвечай честно, Сисели!
Она устремила на него серьезный взгляд и наконец ответила:
— Да.
— А ты любишь меня?
Она повторила тот же ответ.
Грант обнял ее — как в ту минуту, когда подбежал к двери кабинета.
— Сисели, сколько же времени мы потеряли зря!
Глава 39
Мисс
Мисс Силвер кашлянула, улыбнулась и принялась расспрашивать о его семье.
— Надеюсь, миссис Лэм здорова?.. Рада слышать. Помнится, ее мучал кашель. Но теперь все прошло?
— Да, спасибо.
— А ваши дочери? Мне известно, что Лили счастлива в браке. У нее мальчик, не так ли? Кажется, ему семь месяцев от роду.
Лэм сразу отказался от официального тона. Своих дочерей он обожал.
— Почти восемь, но с виду можно подумать, что ему уже годик. Лил говорит, что он вылитый я.
— Какая прелесть! А Вайолет?
— На пасху выходит замуж. Ее жених — славный малый, служит в агентстве недвижимости. Осталось только найти жилье. Молодым незачем жить вместе с родителями, хотя моя жена была бы рада.
Мисс Силвер поспешила согласиться с Лэмом.
— Вы совершенно правы: молодые люди должны быть независимыми. А Миртл? Она помолвлена?
Лэм усмехнулся. Миртл была самой младшей и любимой из его дочерей. Он не желал расставаться с ней, но и не хотел мешать ее счастью. Неожиданно он обнаружил, что изливает мисс Силвер душу.
— Она была помолвлена, но вдруг заявила, что не желает выходить замуж. Она всегда была своевольна. Жена ее не понимает и твердит, что замуж выходить необходимо, чтобы иметь семью. Она говорит, что я балую Миртл.
Мисс Силвер улыбнулась.
— Это правда, инспектор?
Подумав, он согласился:
— Пожалуй, да. Но она еще совсем ребенок. — Сказав это, Лэм поднялся. — Я рад, что супруги Хатауэй помирились. Слишком уж много пар сейчас разводится, притом из-за пустяков. Забавно: люди изо всех сил строят карьеру, но не желают прилагать никаких стараний, чтобы упрочить свой брак. Ну, мне пора. Спасибо, что вы сразу сообщили нам о разговоре с Харлоу и его просчете. Хатауэй тоже обязан поблагодарить
— На все воля провидения, — отозвалась мисс Силвер.
С Моникой Эбботт она рассталась с искренним сожалением, получив приглашение приехать вновь, и как можно скорее.
Плату за труды у Сисели она не взяла.
— Ни в коем случае, дорогая! Я даже не успела вмешаться.
Сисели с признательностью взглянула на нее.
— Вы спасли мне жизнь.
Мисс Силвер улыбнулась.
— Надеюсь, вы будете счастливы.
С Фрэнком Эбботтом она не стала прощаться. Через пару дней он застал мисс Силвер распаковывающей большой сверток. В нем оказалась серебряная ваза, вместившая большой букет голубых и белых гиацинтов, принесенный от дельно. В вазе цветы смотрелись на редкость эффектно. Водрузив ее на почетное место, на ореховый книжный шкаф, рядом с репродукцией «Пробуждения души», Фрэнк задумался: кому в голову пришла мысль выбрать эту чудесную вещь викторианской эпохи — Гранту или Сисели? Мисс Силвер была явно польщена. Надпись на карточке в букете — «С нашей любовью и сердечной признательностью», размеры вазы, ее вес, изящный узор, пышные гиацинты — все это доставило ей ни с чем не сравнимое удовольствие.
Смущенно кашлянув, она повернулась к Фрэнку.
— Как мило с их стороны! Я так тронута. Прекрасная ваза, а цветы бесподобны. И они так подходят друг к другу! Позволь напомнить тебе метафору лорда Теннисона, который сравнивает счастливую супружескую пару с «прекрасной мелодией под стать благородным словам». Эти гиацинты такие хрупкие, а ваза кажется неуязвимой.
Прежде Фрэнку казалось, что он прекрасно знает мисс Силвер, — ее ум, высокие принципы, энергию, сентиментальность — но на этот раз он лишился дара речи. До конца жизни мысленно он сравнивал кузину Сисели с гиацинтом в массивной, но элегантной вазе из драгоценного металла, но ей об этом не говорил. В приливе восторга, забыв обо всем богатстве родного языка, он перешел на французский, который так раздражал старшего инспектора Лэма:
— Le mot juste! [4] — воскликнул он.
4
Прекрасно сказано! (фр.)