Колдовской круг
Шрифт:
Балтазаре шел неторопливо, чутко прислушиваясь к тишине, не оглядываясь, полностью положившись на слух. Но спасла его, как и при утреннем нападении, звериная интуиция, приобретенная в абордажных боях. Тело само ушло в сторону, резко крутнувшись, когда умом он еще не понял, что ему угрожает опасность. Отброшенный в сторону факел продолжал гореть. Но стилет все же нашел свою жертву, и удар пришелся в область левого предплечья. Однако смертельное жало не смогло пробить венецианскую кольчугу, предусмотрительно надетую под колет. Балтазаре сумел перехватить руку неудавшегося убийцы и резким движением ее вывернул. Браво, вскрикнув от боли,
Прежде чем очередной противник подступил к Балтазаре, он резким ударом ноги сломал вывернутую руку поверженного браво. Тот заорал от боли и потерял сознание. Тускло светила луна и горел лежащий на земле факел. Молниеносные выпады кинжалом следовали один за другим, Балтазаре едва успевал уворачиваться, не имея возможности достать свой кинжал, висевший на поясе. Этот браво весьма искусно владел кинжалом, и даже пиратское прошлое не спасало Балтазаре, ему приходилось все время отступать. Неожиданно спиной Балтазаре ощутил стену дома — он попал в ловушку. Вдруг в конце улочки показался бегущий человек. Балтазаре не сомневался, что это прибыла подмога наемному убийце. Тот обернулся на шум за спиной. Воспользовавшись этим, Балтазаре нанес убийце мощный удар правой рукой в голову, повергнув того на мостовую. В следующее мгновение он сумел выхватить кинжал и воткнул его в шею пытающемуся подняться браво. Обливаясь кровью, тот упал навзничь, его ноги задергались в агонии.
Разгоряченный схваткой и пролившейся кровью, Балтазаре кинулся навстречу новому врагу.
— Балтазаре, стой! Это я, Ринери!
Балтазаре резко остановился, его грудь вздымалась от переполнявшей его ярости, желания крушить, бить, убивать, как не раз бывало при абордаже. Даже после окончания боя он долго не мог прийти в себя, успокаивался, лишь когда в его руки попадала пленница с захваченного корабля. Хотя в большинстве случаев парализованные ужасом происходящего женщины не оказывали сопротивления, он раздирал на них одежду в клочья и затем грубо овладевал ими.
— Что ты делаешь здесь, Ринери? Я же велел тебе не идти за мной!
— Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, и был прав: убийц оказалось двое. Этот, — он кивнул на неподвижное тело убийцы, — был в таверне и вышел вслед за тобой. Я шел позади, ничем не выдавая себя.
— Это моя охота, Ринери, и мне безразлично, сколько их, двое или дюжина, и кто они, люди или черти! Ты нарушил данное мне слово, Ринери. Ты пошел против меня!
Говорил Балтазаре все более жестко, в свете пламени факела было видно, что его глаза налились кровью и словно стали одним кровавым глазом, и Ринери испугался: он еще не видел своего товарища таким. Теперь он был уверен, что рассказы о кровавых морских битвах, в которых участвовал Балтазаре, правда.
— Балтазаре, смотри, браво уходит!
Несостоявшийся убийца, придя в себя, придерживая неестественно торчащую руку, пытался убежать, но ужасная боль заставляла его то и дело останавливаться. Балтазаре не составило труда настичь его и швырнуть на землю. Схватив браво за волосы, он приставил кинжал к его горлу.
— Не надо, сеньор! У меня есть деньги — возьмите их и пожалейте меня! — взмолился браво.
— Жалость? Она мне незнакома. Я не пролью твоей крови только в одном случае: если скажешь, кто тебя нанял. Клянусь!
— Я не знаю его! Возьмите деньги…
Балтазаре надавил на кинжал, и по шее браво потекла струйка крови.
— Я знаю его дом и могу показать!
— Где он находится?
— Недалеко от недавно построенной церкви Святого Доминика. На воротах палаццо нарисован серебряный олень. Идемте, я покажу, где он находится, сеньор.
— Ты сказал достаточно: я знаю, где этот дом и кому он принадлежит.
— Вы дали мне слово! Я могу идти? — дрожащим голосом спросил пленник.
— Да. Я привык держать слово, — кивнул Балтазаре. — Уходи! Как тебя звать?
— Гуго. Если вам, потребуется, сеньор…
— Не потребуется. Я привык сам решать проблемы.
Браво поднялся и, шатаясь, заковылял по улице.
— Гуго! — окликнул его Балтазаре.
— Что? — обернулся браво.
— Прощай! — Сильным ударом в голову Балтазаре поверг его на землю, а затем, подхватив тело, словно охапку соломы, швырнул в канал.
Гуго пытался удержаться на поверхности и выбраться на сушу, но отвесные каменные берега канала и единственная рука были плохим подспорьем, и через пару минут он пошел на дно.
— Я не нарушил данной клятвы, не пролил его крови, но и не оставил в живых врага. — Балтазаре подобрал валявшийся на земле стилет наемного убийцы и обернулся к Ринери: — Возвращайся в таверну и не вздумай вновь идти за мной.
— Ты знаешь, кто подослал к тебе убийц?
— В доме, на который указал Гуго, живут Ладзоро Бенвенутти и Оретта.
— Монна Оретта?! Твоя недавняя любовница?
— Она не простила мне того, что я променял ее на Иму Давероне. Три дня назад она прислала мне записку, просила о встрече, а когда я не пришел, стала слать угрозы. Теперь уходи, Ринери!
Ринери хотел было сказать, что глупо идти ночью к Бенвенутти, известному богачу, у которого в палаццо полно слуг, но, встретив тяжелый взгляд товарища, опустил голову и молча ушел, не оборачиваясь. Лишь удалившись на приличное расстояние, он дал выход своим чувствам:
— Он безумен! Вразуми его, Господи!
Балтазаре стоял перед высокой, не менее десяти футов [29] , стеной, отгораживающей палаццо Бенвенутти от улицы. Нечего было и думать попасть внутрь через дверь в стене, которую стерег вооруженный привратник, но Балтазаре был известен другой путь. Однажды ночью, когда Ладзоро был в отъезде по торговым делам, он проник в спальню его жены. Вспомнилось, как Оретта вначале испугалась при его внезапном появлении, а затем жарко обняла, шепча на ухо:
29
Болонский фут равен 35 сантиметрам.
— Ты безумец! Но безумна и я, принимая тебя здесь!
Опасность обострила чувства, и бессонная ночь страстной любви вознесла их на вершину блаженства. Под утро, прощаясь с Балтазаре, Оретта с чувством произнесла:
— Такого, как этой ночью, я никогда не испытывала. Ладзоро вернется через три дня, я жду тебя и на следующую ночь.
На что Балтазаре насмешливо улыбнулся и покачал головой:
— Я приду, когда посчитаю нужным. И муж твой мне не помеха.
— Но я люблю тебя, и ты мой, только мой! — воскликнула обиженная женщина.