Колдовской квест
Шрифт:
Глава 20
Медведь-конокрад
Луна осыпала серебристой подсветкой тянущуюся по дну каньона узкую каменистую стежку.
– Ты и впрямь гадалка? – с любопытством спросил мальчишка, отводя в сторону свисающую на тропу ветку. Похоже, долго дуться этот Богдан не умел точно так же, как и прежний.
– Гадалка, гадалка, – нетерпеливо отмахнулась Ирка, прислушиваясь. Лагерь был еще слишком близко – Ирка слышала голоса баро и Замбилы и дребезжащий фальцет что-то им втолковывающего официанта-шинкаря. Неизвестно, как далеко их пропустит заклятье, не вернет ли обратно
– Хорошо тебе, – вздохнул цыганенок Богдан. – Ремесло в руках, по ярмаркам ходить будешь, баре богатые к себе позовут, ручку позолотят…
Ирка прислушалась. Ей почудилось или впереди и впрямь неторопливо стучат копыта?
– А я мало чего умею, – искренне вздохнул Богдан, оглядываясь на Ирку через плечо, и тут же торопливо добавил: – Ты не думай, я не ледащий какой… Просто Гранчо баро и на ярмарку берет, и на дело берет, а я в таборе сижу – где тут выучиться! Был бы жив отец, все б не так было.
Ирка вздрогнула и даже прислушиваться перестала. Конечно, Богдан нормальную память потерял, ерунду всякую о себе воображает, но все равно плохо, когда родной сын о живом отце как о мертвом говорит. Ирка трижды сплюнула через плечо и сделала пальцами «рожки» от сглаза.
– Я отца и не помню совсем, маленький был…
Ну вот, опять! Ей что, так пальцы раскорякой и держать?
– Он у меня знаешь какой? Справжний ром, все умел!
И сейчас умеет! Богданов отец хоть самую сложную технику чинит, хоть для клуба толкиенистов кольчуги и доспехи делает. На последний Богданов день рождения прямо в саду перед их домом деревянную крепость построил и крутую ролевку сбацал для ребят. Ирка всегда немного завидовала Богдану, что у него такой отец. Не Таньке с ее бизнесменистым и вечно занятым папой, которого дочь по целым неделям не видит, а именно Богдану.
– Десять коней крал, сто коней, тысячу… – нынешний Богдан тем временем живописал подвиги своего отца. – Десять жандармов за ним гнались, всех убивал, сто жандармов убивал…
– Полк солдат в очередь построил и голыми руками задушил! – Ирка не выдержала. – Замолчи немедленно! Твой отец – инженер, «ролевщик» и крутой спортсмен! Он, кроме как на соревнованиях, ни одного человека никогда не ударил! Он тебя сам учил, что только слабые убивают, сильные – защищают! И он жив, понятно? И мама твоя жива, она тебя любит, а ты о ней даже не вспоминаешь, тоже мне, ром нашелся! Они тебя дома ждут, в твоем настоящем доме, придурок ты! А здесь вокруг все ненастоящее, ясно?
Богдан поглядел на орущую Ирку со скептическим интересом:
– Странная ты. Даже для гадалки – все равно странная. Ненастоящее, говоришь? – он ухмыльнулся. – Вот вытянет тебя сейчас Гранчо кнутом по хребту – посмотрим, настоящее или нет! – Богдан кивнул на тропу.
Теперь уже и Ирка ясно расслышала, как совсем близко, за поворотом, постукивают копыта. Не в лад, будто идущая шагом лошадь припадала на одну ногу.
Дернув Богдана за руку, Ирка вместе с ним нырнула в кусты.
– Ты ж сказала, хочешь жеребца поглядеть? – удивился Богдан.
– Тихо ты! – пригибаясь за ветвями, шикнула на него Ирка. – Я не говорила, что хочу, чтоб жеребец глядел на меня!
И пока сраженный ее логикой Богдан не находил слов для ответа,
Неверный перестук копыт приблизился. Из-за поворота каньона появилась сперва изящная, будто вылепленная лучшим скульптором лошадиная морда. На лбу красовалось казавшееся лунным бликом белое пятно. Сам жеребец был угольно-черный, словно вылившийся в конское тело сгусток осенней ночи. Иркин взгляд метался, отыскивая пресловутого Гранчо – куда он делся, никого не видно, – и наконец она сообразила опустить глаза ниже лошадиной морды.
Держась смуглой ручонкой за переброшенную вперед узду и не доставая макушкой даже до мощной груди жеребца, впереди вышагивал мелкий цыганенок лет семи.
– Этот малек и есть твой суперцыган? – безбоязненно выпрямляясь во весь рост, насмешливо спросила Ирка, с высоты своего роста разглядывая малыша.
– Ты что творишь, чужая?! – все еще прячась, пробубнил из кустов Богдан. – Разве ж в годах дело? Кто умом своим, хитростью своей жить может – тот и справжний ром!
– Па-адумаешь! – презрительно протянула Ирка и, расталкивая цапучие ветки, выбралась на тропу.
– Стой! – крикнул ей вслед Богдан. – Нельзя…
Но она уже не слушала. Остановилась прямо перед ведущим коня цыганенком, посмотрела на него сверху вниз. Тот тоже остановился, задрал голову, поглядел снизу вверх…
– Зачем перед конем стала, женщина? – явно стараясь говорить солидно и грозно, писклявым детским голоском спросил ее цыганенок. – Мужчину оскорбить хочешь?
Ирка откровенно издевательски ухмыльнулась. Мужчина вчера из памперсов! Хотя какие в таборе памперсы?
– Не трогай ее, Гранчо, она тебя обидеть не хотела – чужая, обычаев наших не знает… – с настоящим отчаянием в голосе кричал подбежавший сзади Богдан.
Чтоб эта мелочь ее, Ирку, не трогала? Совсем рехнулся в этом таборе – скоро станет первоклашек бояться!
Зато сон-траву можно сэкономить, пригодится еще. Ирка просто протянула руку к узде:
– Мальчик, отдай лошадку!
Ладонь ожгла лютая боль.
Откуда у малька в руке оказался небольшой – как раз по его росту – кнут, Ирка так и не заметила. Но орудовал он этим кнутом удивительно ловко. Гибкий язык хлыста, как живая змея, обернулся Ирке вокруг щиколоток. Цыганенок едва заметно шевельнул кистью. Ирка увидела, как взлетают ее пышные юбки, мелькают перед глазами ноги в кроссовках… и со всей силы шарахнулась затылком о твердую землю.
– А-у-а! – перед глазами затанцевали разноцветные круги.
Кулак разжался, сон-трава бесполезно высыпалась в придорожную пыль.
Тревожно заржал конь.
– Опозорить думала? – с недетским гневом кричал детский голос.
Хлыст взлетел у Ирки над головой, злой тонкой чертой рассекая темное небо. Ирка лишь успела выставить локоть, прикрывая лицо.
– Оставь ее, Гранчо! – сквозь застилающую взгляд муть Ирка видела, как метнулся между ними Богдан, услышала, как он коротко вскрикнул, принимая предназначенный ей удар, пошатнулся…