Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Шрифт:
— Будем возвращаться… — ответил я.
— Куда — в отряд? — Кимок сделал большие глаза. — Чтобы защищать подлых колдуний?
— Нет, не за этим, — сказал я, стараясь быть спокойным. — Нам надо пока что затаиться. Ангарт ведь предупредила: владычицы ждут от нас опрометчивых действий и готовы разделаться с нами.
— Пожалуй, ты прав, — согласился он. — В их глазах мы ещё дети. Ну и будем изображать из себя детей, а подспудно — накапливать знания…
Он меня удивил.
— О чём это ты? — спросил я. — Если ты имеешь в виду тайные знания, то тебе должно быть известно, что они дают доступ к Силе только женщинам.
— Это не так, — возразил он. — Разве наш отец не имел доступа к Силе? Другое дело, что он пользовался ею по-своему, не так, как колдуньи. Их учение о Силе — всего лишь одна из догм… Скажи, слышал ли ты что-нибудь о Лормте?
В первый момент я не понял, о чём он толкует, но тут мне вспомнился подслушанный разговор между Дермонтом и одним беженцем из Карстена, с которым он держался вместе. Лормт — это хранилище старинных рукописей.
— Кое-что слышал, — ответил я. — Но что можно извлечь из записей о старинных семьях?
Кимок улыбнулся.
— Записи не исчерпываются семейными хрониками, в них говорится ещё и о востоке. Ты когда-нибудь задумывался о востоке?
Я растерялся. Чего он от меня хочет? Восток… Причём здесь восток? Почему я должен думать о нём? Имело смысл думать о севере, где находится Ализон, готовый вцепиться нам в глотку; или о юге, где нам не давал покоя своими набегами Карстен; или о западе, где простиралось море, скрывающее за горизонтом неведомые острова, вроде того, на котором отец с матерью обнаружили обиталище колдеров. На востоке же ничего примечательного не было, о чём я и заявил Кимоку.
— Почему ты так уверен в этом? — спросил он. — Ведь у наших земель есть и восточная граница. Но слышал ли ты когда-нибудь, чтобы о ней говорили? Скажи, что у нас на востоке?
Я закрыл глаза, чтобы представить себе карту Эсткарпа, которую мне не раз доводилось видеть у наших командиров.
— Горы… — ответил я решительно.
— А за ними?
— Тоже горы, ничего другого. Во всяком случае, так обозначено на любой карте.
— Но почему такая неопределенность?
Он был прав — в самом деле, почему? У нас были весьма подробные карты мест, расположенных к северу и к югу от наших границ, а также карты моря, составленные салкарами. Но я не видел ни одной карты, описывающей местность к востоку от нас. И это действительно было странно.
— Я могу тебе сказать почему, — продолжил Кимок. — Никто не способен даже думать о востоке!
— Не понял… — промямлил я.
— Это в самом деле так. Спроси кого угодно, что он знает о восточных землях, и тебе никто ничего не скажет.
— Не хотят говорить?
— Не в этом суть, — заявил Кимок. — Что там не хотят, не могут. Умы людей были подвержены колдовскому воздействию, они вообще не способны мыслить о востоке. Клянусь…
— Но почему?.. — удивился я.
— А вот это нам и предстоит выяснить… — сказал он загадочно. — Видишь ли, Кайлан, мы не сможем оставаться в Эсткарпе, если освободим Каттею. Подумай, колдуньи так просто не выпустят её из своих рук. А куда нам податься? Ализон и Карстен, конечно, примут нас, но сразу сделают пленниками. Дом Трегартов слишком известен. И салкары не станут выручать нас, если колдуньи окажутся нашими врагами. Но допустим, что мы скроемся в стране, о существовании которой никто не знает…
— Да, Кимок, да! — отозвался я с жаром. Это был блестящий выход. Но меня тут же одолели сомнения.
— Однако… если в сознании людей что-то искажено намеренно, значит, тому есть причина…
— Конечно, — согласился он. — Нам нужно узнать, почему это сделано, и нельзя ли извлечь из этого пользу.
— Но если все живущие в Эсткарпе — с вывихом, почему это не коснулась нас? — спросил я. И тут же ответил сам себе. — Потому что по крови мы только наполовину принадлежим к древней расе?
— Я тоже не нахожу этому какого-то другого объяснения, — признался Кимок. — Нам необходимо побывать в Лормте. Возможно, там мы и найдём разгадку.
Я вскочил на ноги. Мной овладел порыв немедленно действовать.
— А как нам туда попасть? Ты полагаешь, что в такой момент владычицы позволят разгуливать нам по Эсткарпу, как заблагорассудится? Мне-то казалось, ты настроился быть послушным и хотел вернуться в отряд.
Кимок вздохнул.
— Ты не находишь, брат, что в молодости трудновато быть сдержанным и осторожным? — спросил он. — Конечно, за нами будут следить. Мы не знаем, известно ли колдуньям, что мы способны мысленно общаться с Каттеей. Безусловно, наше появление здесь по её зову должно насторожить их. Почему-то я не могу услышать её с тех пор… — Он даже не взглянул на меня, чтобы убедиться, что я тоже ничем не могу похвастаться. Хотя мы никогда об этом не говорили, однако все трое знали, что мысленная связь Каттеи с Кимоком была прочнее, чем со мной — словно промежуток времени между нашим появлением на свет отделил меня от них.
— Послушай, — сказал я. — Та комната в башне, куда нас позвала мать… — Моё воспоминание о таинстве было смутным, но я готов был обратиться к помощи чего угодно, лишь бы узнать что-нибудь о сестре. Однако Кимок, сразу поняв меня, отрицательно покачал головой.
— Наша мать, Кайлан, владела Даром Силы, она много лет обращалась к ней. Нам с нею в этом не тягаться. Мы не готовы вступить на этот путь. Но всё же в нас осталось что-то от неё, и это будет нам опорой. Что касается Лормта, то ты ведь и сам знаешь: страстное желание рано или поздно открывает любые двери. Мы найдём дорогу в Лормт.
Не знаю, что именно, быть может, какое-то наитие заставило меня поправить его.
— Лормт найдёшь ты, Кимок, — сказал я. — Лормт — твоя задача, я в этом уверен.
Мы не стали задерживаться в Эстфорде, там нечего было делать. Откелл возглавил небольшой эскорт, чтобы проводить госпожу Лойз в Южный Форт, к Корису, а больше никто из оставшихся в замке не мог помешать нам уехать обратно в отряд. Утром, отправившись в путь, мы начали упражняться в мысленном общении друг с другом — с упорством, какого за собой и не подозревали.