Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Шрифт:
Весь дрожа, я неуклюже поднялся на ноги. Рядом со мной что-то лежало. Изумлённый, я увидел, что луч, двигавшийся вместе со мной, принял очертания меча. Но когда я, тяжело опустившись на колено, хотел поднять меч, выяснилось, что я могу только немного подвинуть его.
Я снова поднялся во весь рост и ощутил ещё одну перемену — какую-то тревогу, разлитую вокруг. Я подумал, не навлёк ли я на себя, разжалобившись, какую-нибудь страшную опасность.
— Каттея!
Я двинулся дальше, стараясь переставлять лапы побыстрее и гадая, отчего изменился луч.
По воле Ситри — откуда взялись в сознании эти слова? А раньше, когда я сразил чудовище в тёмном туннеле, — к кому я взывал? К Ситри! Значит, это слово или имя наделено магической силой? Надо было проверить мою догадку. Я остановился, глядя на бесплотный золотистый меч.
«Именем Ситри! — подумал я. — Стань снова оружием в моей руке!» — На этот раз сокрушительной волны чувства не последовало, но по всему моему телу прошла сильная дрожь, словно что-то невидимое тряхнуло меня. Яркая вспышка света неистово заплясала по призрачному мечу, и он, засияв, больно ослепил меня. Я зажмурился и издал какой-то звериный вопль. Но когда заставил себя снова открыть глаза…
Передо мной был меч, реальный, а не луч света — тот самый меч, который я взял в склепе. Я стоял на коленях там, где застал меня приступ странной дрожи. В третий раз я потянулся к мечу — и, хоть и с трудом, сжал его в непослушной лапе. При этом мне показалось, что какая-то новая сила влилась в моё тело.
Кто такой (или что такое) Ситри? Он, определённо, имеет здесь власть. Может быть, он вернёт мой прежний облик, чтобы я мог, если потребуется, защищаться мечом?
Я решил попробовать:
— Именем Ситри, да буду я человеком, как прежде…
Я ждал нового сотрясения, какого-то действия магической силы, но ничего не произошло, и человеческий облик ко мне не вернулся. Я тяжело поднялся с колен. Меч был связан с Ситри, я — нет; зря только надеялся, ничего и не могло произойти.
— Каттея!
Посланная мысль снова устремилась вперёд, и я продолжил свой нескончаемый путь по этому чуждому пространству, не связанному с никакими известными мне измерениями. Едва переставляя неуклюжие лапы, я всё-таки продвигался вперёд. Через некоторое время что-то замаячило в цветовых вспышках. На этот раз — не громадная сгорбленная фигура, а стена, отливающая ровным постоянным светом. Она состояла словно из гигантских гранёных драгоценных камней, сужавшимися концами уходивших в горизонтальную поверхность. В чередовании этих камней была та же система чисел: три жёлтых камня, семь фиолетовых, девять красных. Я приблизился, стена была выше моего роста.
Мои мысли устремились через неё — к той, которая, как я надеялся, была за стеной. Я медленно прошёл вдоль стены сначала в одну, потом в другую сторону. В обоих направлениях она тянулась насколько хватало глаз. Перелезть через неё нечего было и пробовать — камни слишком гладкие, а я — слишком неповоротлив.
Я опустился на четвереньки перед одним из красных камней, всё тело ныло от усталости. Казалось, моим странствиям пришёл конец. В раздумье я водил лапой по мечу. На нём не было и следа рун. Прикосновение к прохладному металлу действовало успокаивающе. Я опять посмотрел на разноцветные камни.
Насколько прочно основание стены? Камни неподвижно вставлены в поверхность? Я на четвереньках подполз ближе. Да, стена не составляла с горизонтальной поверхностью единого целого, между ними виднелась едва заметная щель. Это было единственное уязвимое место.
У меня не было другого орудия, кроме меча, но я боялся подвергать его такому испытанию — с чем я останусь, если он сломается? С другой стороны, какая мне польза от меча, если здесь действительно конец моих поисков?
Неуклюже орудуя мечом, я начал долбить основание красного камня. Меч скользил и срывался. Я покопался в памяти: может быть, помогут какие-то сведения из Лормта? Но мысли о лормтских рукописях тоже требовали напряжения, и я тут же сбился с удара.
Значит, Лормт — не подмога. А Ситри?
В первый раз меч ударил точно туда, куда я метил!
— Именем Ситри, властью Ситри!
Я помедлил и продолжил попытку. Я мысленно повторил это имя и слова благодарности три раза, затем — семь и, наконец, — девять раз.
Меч вывернулся из моей непослушной лапы и, нацелившись, стал сам долбить в нужном месте. По стене прошёл гул, он всё нарастал, в голове у меня тоже загудело, и я зажал уши лапами, пытаясь избавиться от этого звука. Меч продолжал долбить.
Красные осколки, сверкая, летели в разные стороны. Некоторые порезали мою бородавчатую шкуру, но я не заслонялся от них, боясь отнять лапы от ушей. Мелькание меча слилось теперь в сплошное пятно яркого света. Глаза у меня стали слезиться, и сквозь пелену я видел уже не меч, а молнию, ударявшую в подножие стены.
Камень дрогнул и закачался. Меч взвился в воздух и, развернувшись, метнулся в середину камня. От этого удара камень с треском раскололся и рассыпался на красные осколки. Вслед за этим треснули и обрушились дождём осколков два соседних камня, и трещины расползлись по всей стене.
Я не стал ждать, что будет со стеной дальше. Поднявшись во весь рост, я протянул вперёд правую лапу, меч повернул назад и прочно приладился к ней рукоятью. Вздрагивая от боли, я по острым осколкам прошёл в пролом и оказался в другом мире.
Если царство цветовых вспышек было для меня совершенно чуждым, то этот мир имел сходство со знакомыми мне местами. Я даже подумал, что опять оказался в Эскоре. Передо мной лежала дорога среди скал, по которой я вслед за зелёным жгутом пришёл к Чёрной Башне. Но ступив на эту изрезанную колеями дорогу, я понял, что сходство было чисто внешним.
Здесь ни в чём не было постоянства. Скалы таяли, уходя в землю, и снова вырастали в другом месте. Дорога зыбилась и текла, и я пробирался по ней, словно по колено в воде. То, что раньше лишь мерещилось мне в поверхности скал, теперь было отчётливо видно, и я не смотрел на скалы, боясь сойти с ума.
Только одно оставалось неизменным — мой меч. И когда я задерживал на нём взгляд, а после этого смотрел на дорогу, она тоже обретала некоторую стабильность, хотя и ненадолго.
Я дошёл до впадины, в которой убил одного из стражей, — она была до краёв наполнена пузырящейся зловонной жижей. Дорога продолжалась на другой стороне.