Колдовской замок. Часть I. Двери
Шрифт:
– Простояла статуэткой на комоде в спальне своих пра-пра-бабушки и пра-пра-дедушки, – был ответ, – а ты?
– О! Я много путешествовал и побывал в таких краях, что так сразу и не расскажешь. Натерпелся там всякого! Зато много узнал. Теперь меня называют одним из самых знающих в мире. Как чуть что неясное, так сразу говорят – "Фиг знает!" А последний десяток лет прожил в доме одной козы. Вот было времечко!
Фиг замолчал, вздохнул и глаза его печально затуманились. Видимо он вспоминал проведённое у козы счастливое времечко.
– У какой козы? – спросила Анджелика, которая не поняла его последней фразы.
– У самой настоящей козы! Можно даже сказать у Козы с большой буквы! Я как-нибудь тебе потом расскажу. Да, вот кстати взгляни!
И он протянул ей фотографию. На этом снимке была изображена странная компания. В центре, опираясь на крыло белоснежного автомобиля, на задних копытах стояла белая коза и улыбалась. На козе был золотой ошейник с брильянтами, в ушах красовались серёжки, а на вымени был надет какой– то, шитый узорами чехол, по своей конструкции напоминающий бюстгальтер. В правой… руке (впрочем, вместо человеческой кисти у этой руки было всё же раздвоенное козье копыто), она держала свежий кочан капусты, как будто это был цветок. Справа от козы стоял Фиг в такой же одежде, какая на нём была сейчас, а слева бык чёрной масти со слегка испуганной физиономией, такой огромный, что не помещался в кадр.
– Жаль Волка здесь нет, – сказал Фиг забирая у удивлённой Анджелики фотографию, – а нет его потому, что он как раз тогда нас фотографировал!
Фиг снова печально вздохнул и вдруг заговорил стихами:
Ты помнишь, Коза, наши лучшие дни,
Когда мы с тобою бывали в ударе!
Волшебного леса ожившие пни
И Фига летящего на самоваре!
Ты помнишь, Козаура, как мы с тобой
Бесстрашно свою защищали капусту!
И храбро давали Волкании бой,
Летали и плавали быстро и шустро…
С точки зрения Анджелики, стихи были так себе, но голос Фига, при последних словах, дрогнул, казалось, он сейчас расплачется. Но он тут же овладел собой, улыбнулся и сказал, глядя на снимок:
– Ничего, Козаура, ещё встретимся, я ведь обещал вернуться. А ведь ты на неё похожа, принцесса!
Девушка не знала, как к этому сравнению отнестись, поэтому она решила спросить Фига о другом.
– Ты говорил про "Галерею пяти чувств"– это что, та дверь от э-э… моей спальни сразу налево?
– Она самая, а что, понравилось?
– Да как тебе сказать…
Анджелика невольно поёжилась, вспомнив своё приключение в этой галерее.
– Я знал, что тебе понравится! – воскликнул Фиг, который по-своему истолковал её жест. – Там всем нравится, надо только не слишком поддаваться нахлынувшим чувствам, а то они могут далеко завести!
– Да, это уж точно, – пробормотала Анджелика, а Фиг между тем продолжал:
– Хранящиеся там произведения созданы великими мастерами и призваны не просто изображать пять чувств – они вызывают их реальные образы! Ты обратила внимание, что сова с биноклем, как живая, а из бронзового радио звучат мелодии и можно послушать новости, хотя понимаешь, что на самом деле нет ни звука? А какая там капуста! Я и сейчас чувствую её аромат. А тарелка с сосисками… А статуя Фигушки из розового мрамора!..
– Подожди, подожди, ты о чём? – перебила его Анджелика. – Какая ещё капуста с сосисками? Я там видела совсем другое!
– Ах, да! – Фиг звонко хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл, ведь в этой галерее каждый видит то, что больше соответствует его натуре. Значит, ты не видела то, что видел я. А что ты там видела?
– Ну-у, орла, розовый куст, арфу, фрукты в вазочке и… В общем, это не важно!
– Понимаю.
Фиг на секунду задумался.
– Значит, не зря ты вылетела оттуда, как ошпаренная.
Анджелике расхотелось продолжать разговор о "Галерее пяти чувств" и она спросила:
– А там, в саду, я была маленькой или большой?
Фиг хмыкнул, поглядев на неё с лёгкой насмешкой.
– Размеры! – воскликнул он. – Типичный человеческий стереотип мышления. Какая разница? Если хочешь знать, то на этот вопрос нет ответа. Сад, на краю которого ты побывала, простирается на многие – многие дни пути, а с точки зрения его обитателей он бесконечен. И, тем не менее, в замке он занимает сравнительно небольшой зал.
– А кем я там была? Стрекозой или эльфом?
– Самой собой! Только собой, соответствующей этому месту. Но для удобства можешь считать, что была эльфом, феей или чем– то в этом роде.
– А ты?
– Я везде и всегда одинаков. Могу немного изменяться в размерах, ну там цвет могу поменять, или что-нибудь в этом духе, могу притвориться кем-то, так, что не сразу узнаешь, но всё равно остаюсь таким, каков я есть. Такова моя природа!
– А какова твоя природа?
– Давай потом об этом, а? Сейчас моя природа жутко проголодалась, и я думаю твоя тоже.
Анджелика прислушалась к себе и поняла, что он совершенно прав. И всё же её волновала ещё какая-то мысль.
– До чего же жаль моих крыльев! – произнесла она, поводя лопатками, которые уже совершенно не болели.
– Войди туда снова, и они появятся.
– Ну, уж нет! – ответила девушка, которой вспомнился пауконь. – А ты хорошо владеешь мечом!
– Ха! Поживёшь с Козой, научишься. Да, кстати!
И он извлёк откуда-то меч, подошёл к рыцарскому доспеху, стоявшему в нише, и с поклоном протянул оружие в его направлении рукояткой вперёд. Стальной шлем слегка кивнул, ржаво скрипнув, железная рука взяла меч и поставила его перед собой, уткнув концом в пол, а рукоять прижала к нагруднику.
– А теперь пошли, – сказал Фиг, проделав эту церемонию.
Анджелика не возражала. При взгляде на застывший в неподвижности доспех она испытала тот же страх, что и при виде статуи, призванной изображать осязание, в "Галерее пяти чувств". Правда, теперь у неё был спутник. Смешной, нелепый, но забавный и уже доказавший, что может её защитить.
Они шли по коридору обратно в сторону спальни, где она впервые очнулась после своего прибытия в замок, как вдруг Анджелика остановилась, как вкопанная, напротив мощной дубовой двери, усеянной металлическими заклёпками. Раньше она эту дверь не заметила, скорее всего, проскочила мимо, когда шла в задумчивости к саду цветов. Надпись на двери гласила -