Колдун и кристалл

Кинг Стивен

Поезд стоял в пятидесяти футах от них, у игрушечной станции, уменьшенной копии той, на которую они прибыли. На свесах крыши красовался большой щит с надписью „ТОПИКА“. А сам поезд будто сошел со страниц книги „Чарли Чу-Чу“. Те же вагоны, тот паровоз „Биг-бой-402“. И Джейк знал: если б у него хватило сил подняться и подойти к поезду, он бы нашел мышиное семейство, устроившееся на сиденье, где раньше сидел инженер (и его, безусловно, звали Боб Как-его-там). А еще одно семейство, ласточек, примостилось на дымовой трубе.

И черные маслянистые слезы, думал Джейк, глядя на миниатюрный поезд, стоящий у миниатюрной станции,

с бегающими по коже мурашками, со скрутившимся в узел желудком. По ночам он плачет черными маслянистыми слезами, и они блестят в ярком свете его прожектора. Но в свое время, Чарли-бой, ты покатал ребятишек, не так ли? Ты ехал по периметру парка Гейджа, а ребятишки смеялись. Все смеялись, за исключением нескольких. Эти-то знали, кто ты такой, и кричали. Как кричал бы я, будь у меня для этого силы. Но силы к нему возвращались, и когда Эдди подхватил его под одну руку. а Роланд под другую, Джейк сумел подняться. Его качнуло, но он устоял на ногах.

— К твоему сведению, я не думаю, что ты дал слабину. — Голос Эдди звучал мрачно. Мрачным оставалось и его лицо. — У меня тоже такое ощущение, что я сейчас упаду. Это же поезд из твоей книжки. Один к одному.

— Значит, теперь нам понятно, откуда мисс Берил Эванс взяла идею „Чарли Чу-Чу“. — вставила Сюзанна. — То ли она жила здесь, то ли до 1942 года, когда эту чертову книгу опубликовали, побывала в Топике…

— …и увидела игрушечный поезд, который ездит по Рейнскому розарию и вокруг парка Гейджа. — закончил за нее Джейк. Страх уже спал, и он, не только единственный ребенок в семье, но и очень одинокий ребенок, испытывал безграничную любовь и признательность к своим друзьям. Они видели то, что видел он, они понимали причину его испуга. Естественно, все они составляли ка-тет.

— Он не будет отвечать на глупые вопросы, не будет играть в глупые игры, — промурлыкал Роланд.

— Ты можешь идти, Джейк?

— Да.

— Ты уверен? — спросил Эдди и после утвердительного кивка Джейка покатил коляску Сюзанны через рельсы. Роланд последовал за ним. Джейк на мгновение задержался, вспомнив сон: он и Ыш пересекают железнодорожные пути, и тут ушастик внезапно поворачивает и бежит по шпалам, отчаянно лая на приближающийся прожектор.

Джейк наклонился, поднял Ыша на руки. Посмотрел на ржавеющий поезд, застывший у станции, темный круг потухшего прожектора, похожего на мертвый глаз.

— Я тебя не боюсь, — прошептал Джейк. — Не боюсь тебя.

Прожектор ожил, коротко сверкнул, как бы говоря: А я вижу, что боишься. Вижу, маленькая моя, дорогая злючка. И погас.

Остальные ничего не заметили. Джейк еще раз посмотрел на поезд, ожидая, что прожектор вспыхнет вновь, может, даже поезд сдвинется с места, чтобы раздавить его, но ничего такого не случилось.

С гулко бьющимся сердцем Джейк устремился вдогонку за своими спутниками.

3

Зоопарк Топики („Всемирно известный зоопарк Топики“, если верить вывеске при входе), превратился в кладбище мертвых животных. Некоторые животные, освобожденные из клеток, убежали, другие умерли неподалеку. Большие обезьяны так и остались в обезьяннике, умерли, взявшись за руки. У Эдди на глаза навернулись слезы. С тех пор как остатки героина „выветрились“ из организма, он отличался очень бурной эмоциональной реакцией. Прежние друзья подняли бы его на смех.

За обезьянником на дорожке лежал мертвый серый волк. Ыш осторожно приблизился к нему, обнюхал, потом вытянул длинную шею и завыл.

— Заставь его это прекратить. Джейк, слышишь меня? — пробурчал Эдди. Внезапно он понял, что ощущает запах тухлого мяса. Запах очень слабый, поскольку летняя жара уже спала, но к горлу подкатила тошнота, а во рту появился привкус желчи.

— Ыш! Ко мне!

Ыш провыл в последний раз и вернулся к Джейку. Встал у его ног, глядя снизу вверх выпученными глазами с золотистыми ободками. Джейк взял его на руки, по широкой дуге обогнул труп волка, вновь опустил на вымощенную дорожку.

Она вывела их к крутой лестнице (сорняки уже начали пробиваться в зазорах между брусчаткой. На вершине Роланд оглянулся на зоопарк, розарий, парк. Отсюда они видели весь железнодорожный круг, позволяющий пассажирам „Чарли“ объехать парк Гейджа по периметру. А за парком холодный ветер наметал опавшие листья на бульвар Гейджа.

— Так пал лорд Перт, — пробормотал Роланд.

— И земля вздрогнула, — добавил Джейк. Роланд удивленно глянул на него, как человек, пробудившийся после глубокого сна, затем улыбнулся и обнял Джейка за плечи.

— В свое время мне довелось побывать в шкуре лорда Перта.

— Правда?

— Да. И очень скоро вы об этом узнаете.

4

Далее путь их лежал мимо вольеров с мертвыми экзотическими птицами, закусочной, рекламирующей (в очень, надо сказать, неудачном месте) ЛУЧШИЕ В ТОПИКЕ БИЗОНБУРГЕРЫ. Они прошли под еще одной железной аркой с надписью „ЖДЕМ ВАС СНОВА В ПАРКЕ ГЕЙДЖА“. А уж за аркой асфальтированная дорога (только для служебных автомобилей), поднимаясь по насыпи, выводила на автостраду. Теперь они уже ясно видели зеленые щиты, которые заметили еще со станции.

— Опять трассоваться. — едва слышно вымолвил Эдди. — Черт побери. — и тяжело вздохнул.

— Что такое трассоваться, Эдди?

Джейк не ожидал, что Эдди ответит. Когда Сюзанна повернулась к нему, Эдди, крепко сжимая рукоятки ее новой коляски, отвел глаза. Потом посмотрел на Сюзанну, на Джейка.

— Не очень приятная история. Как и вся остальная моя жизнь, пока наш Гари Купер не перебросил меня через Великий Водораздел.

— Ты можешь не…

— Да ничего особенного. Наша компания, я, мой брат Генри, обычно Бродяга О'Хара, потому что у него был автомобиль, Сандра Корбитт, может, еще Джимми Полио, бросали бумажки с нашими именами в шапку. Тот, чье имя вытягивали, становился… гидом, так звал его Генри. Ему… ей, если выбор падал на Сандру, приходилось блюсти „сухой закон“. Во всяком случае, не выходить за рамки. Остальные же торчали как хотели. Потом мы все набивались в „крайслер“ Бродяги и по автостраде 95 уезжали в Коннектикут. Или по Таконик-паркуэй — в штат Нью-Йорк… только мы его звали Кататоник-паркуэй. Ставили в магнитолу кассету с „Криденс“, Марвином Гейе или даже с хитами Элвиса.

Ночью нам нравилось ездить больше, чем днем, особенно при полной луне. Мы мчались по автостраде часами, иногда высовывая головы из окон, как обычно высовываются собаки, смотрели на луну, считали падающие звезды. Вот это у нас называлось трассоваться. — Эдди улыбнулся. С видимым усилием. — Чудесная жизнь, господа.

— Звучит весело, — ответил Джейк. — Исключая наркотики. Я хочу сказать, ездить по ночам с друзьями, смотреть на луну, слушать музыку… здорово.

— Так оно и было, — кивнул Эдди. — Хотя иной раз мы так наедались „колес“, что могли отлить не в кусты, а в свои башмаки. — Он помолчал.