Колдун и Сыскарь
Шрифт:
Для них.
Но не для него.
И он это понял сразу, мгновенно. А как только понял, тут же ушёл со двора Зоряны (Ольги! Ольги!), попрощавшись вежливо и даже где-то смиренно. Что-что, а прятать свои истинные чувства и мысли ведун должен уметь, как никто другой. Если, конечно, он настоящий ведун.
Да, вероятно, именно тот миг и стал поворотным в его жизни. Миг, когда он даже не сердцем, не печёнкой, не душой даже, а всем своим — человеческим и надчеловеческим — естеством осознал, что будет драться. За любовь, за веру, за надежду. А в драке все средства хороши. Если, конечно, очень хочешь победить. И тот, кто смог эти
Отчаянно свистел на огне чайник, выкипевший уже чуть ли не до дна.
Григорий вздрогнул, посмотрел на зажатую в кулаке погасшую трубку, положил её на стол, встал и выключил газ. Ничего нового. Снова эти воспоминания увели его из реальности лучше всякого колдовского зелья. И снова без толку. Вспоминай — не вспоминай, а сделанного не воротишь и не изменишь. Даже ОН — тот, чьё имя не стоит лишний раз поминать, — не способен на такое. Да и нужно ли его возвращать и менять? Лучше действовать в настоящем и менять его так, как это нужно тебе. Или даже измениться самому, хоть это и гораздо труднее. И тогда, совершённое когда-то — не важно, по ошибке, со зла, по чьему-то наущению или же, наоборот, с полным осознанием собственной правоты — перестанет тревожить и забудется, как забываются сны. Даже самые яркие.
Да, сны. Поспать — это правильно. Хотя бы час-два. Сегодня он встал до рассвета, а предстоящая ночь потребует много сил. Очень много.
Забыв, что хотел выпить чаю, Григорий принёс из прихожей сумку с травами и, действуя с веками наработанной сноровкой, разложил какие-то сушиться на специально устроенных для этого деревянных полках, а иные, связанные пучками, подвесил на протянутых под потолком верёвках. Затем прошел в комнату, не раздеваясь, улёгся на тахту и уже через минуту спал крепким сном без сновидений.
Бесшумные засады бывают. Андрей Сыскарёв по прозвищу Сыскарь, бывший разведчик-мотострелок и опер убойного отдела, а ныне частный сыщик, знал это очень хорошо. Как человек, в такие засады попадавший и сам их неоднократно устраивавший. Другое дело, что устроить бесшумную засаду, в отличие от попадания в оную, трудно. Тут всё упирается в пресловутый человеческий фактор. Если бойца или оперативника не научили прятаться и вести себя в засаде тихо, если у него не хватает терпелки на время ожидания противника или преступника забыть о своих настоящих и мнимых физиологических потребностях и неудобствах, будь то желание отлить, чихнуть или почесать спину, то, разумеется, о бесшумности можно забыть. Как и о хороших шансах на успех засады. Оно, конечно, и сам противник, а равно и преступник часто бывает таким тупым лосем, что дальше некуда, но надеяться на это не стоит. Это всё равно что всерьёз рассчитывать на промах того, кто направил на тебя ствол и уже жмёт на спусковой крючок. Лучше быстро убраться с линии огня. Или хотя бы выстрелить первым.
Так же большое значение имеет место, выбираемое для засады. По возможности оно должно быть не только удобным для скрытого расположения и последующего неожиданного нападения, но и хотя бы относительно комфортным. То есть если вы умудрились лечь в засаде на муравьиную кучу и заметили это как раз в тот момент, когда нужно вести себя особенно тихо… В общем, как говорится, в этом случае вам не позавидуешь. Надо было смотреть. Другое дело, что иногда и выбирать не из чего,
В данном же конкретном случае место для засады и выбирать не пришлось — сарай для хранения кормов подошёл идеально.
Это он только назывался так — сарай. А на самом деле вполне себе капитальное бревенчатое сооружение, загруженное и насквозь пропахшее сеном, с двумя небольшими очень удобными для наблюдения окошками по обе стороны от дверей, которые впору назвать воротами. Как раз по окошку на брата. И по паре глаз брата на коровник. Сарай для кормов располагался на скотном дворе фермера Александра Вежина как раз таким образом, что из окошек прекрасно наблюдались оба стоящие рядом коровника и просматривалось всё пространство перед и между ними.
В общем-то было понятно, как сторожа могли раньше не заметить таинственного убийцу телят.
В сами коровники попасть можно было тремя путями. Обычным — через двери. Необычным — через три окна, расположенные в каждом из этих обиталищ для крупного рогатого скота лишь с одной стороны. И совсем уж необычным и трудным — через крышу. Предварительно часть этой самой крыши разобрав.
Крыши исключили сразу. Они была прочные, двускатные и двухслойные, крытые шифером. Незаметно и быстро сделать ночью лаз в такой крыше нереально. Обязательно нашумишь, и тебя заметят. И это одинаково касается и человека, и зверя, каким бы ловким, хитрым и сильным он ни был.
Остаются двери и окна. Вот тут — запросто. Вход, а равно и въезд, на скотный двор, возле которого торчала будка сторожа, располагался точнёхонько в «створе» между коровниками и сараем для кормов. Посередине. Таким образом, что двери-то коровников из сторожевой будки видно. А вот окна — нет. Если с задов скотного двора, с той стороны, где за торцами коровников вовсю распространяли специфические запахи навозохранилище и два колодца для сбора мочи, тихо перебраться через ограду (это не составляет большого труда), а затем так же тихо залезть в окно, то можно и остаться незамеченным. Особенно в том случае, если сторож дует чай (или чего покрепче) в своей будке и совершить профилактический обход вверенной для охраны территории ему и в голову не приходит. А зачем, собственно? Кому нужны эти коровы с телятами, пусть и элитные, если в селе все свои? Оказалось — нужны. И даже уже дважды…
В засаду друзья, напарники и компаньоны сели ровно в четверть двенадцатого или, говоря привычным им языком, в двадцать три часа пятнадцать минут.
А перед этим сделали всё, как и намечали. Заехали попрощаться сначала к завучу школы Нине Петровне Ивановой, а затем и к Светлане. Оба прекрасно осознавали, что по большому счёту к Светлане можно было и не заезжать. В том смысле, что для предстоящего дела это было практически неважно. Но отказаться от любой, пусть даже самой ничтожной, возможности увидеть молодую учительницу они никак не могли.
Светлана приняла гостей приветливо. Напоила чаем, посетовала, что Андрей с Иваном уезжают так быстро: «Остались бы на пару деньков, отдохнули. Воздух здесь… Да меня теперь, после этого воздуха, в Москву никаким калачом не заманишь!»
«Ну, в Москве свои плюсы и преимущества», — солидно заметил Иван.
«И какие же, например? — насмешливо осведомилась Светлана. — Доступный Интернет? Развлечения? Возможность заработать?»
«Ну хотя бы и так», — промямлил Иван, уже пожалевший о своих словах в защиту столицы.