Колдун из Темногорска

Алферова Марианна Владимировна

– Занят внедрением свободы в сознание нашего населения. Причем в самую, что ни на есть суть сознания.

– У тебя издательство? Или собственная газета? – поинтересовался гость.

– У меня фотоателье. Эротическое, – сладко улыбнулся Остряков. – Снабжаю фотографиями высшего класса сотни всевозможных изданий.

К счастью для себя, Стен успел прожевать кусок буженины, иначе бы наверняка подавился.

– Эротическое фотоателье? – переспросил он, решив поначалу, что ослышался. – А какое отношение это имеет к свободе?

– Самое прямое. Эротическая свобода – первооснова всего, –

многозначительно поднял палец Остряков. – Несмотря на кажущуюся распущенность, наше население весьма темное в этих вопросах. Стен, вспомни Штаты, там принято говорить о вопросах пола абсолютно открыто, не стесняясь, понимая, что это одна из сфер жизни человека, причем сфера наипрекраснейшая. Если женщину изнасиловали, она без ложного стыда тут же всем объявляет об этом. Если у кого-то сексуальные проблемы, он, не стесняясь, делится подробностями со всеми желающими. А что у нас? Я вспомнил одну потасканную дамочку, которая явилась ко мне в ателье, когда я только начинал. Физиономия, как измятая подушка, кожа темная, морщинистая и грубая, осветленные волосы смахивают на паклю. И вот эта дамочка расстегивает синтетическую кофточку, изготовленную где-то в Гонконге задолго до моего рождения, и стыдливо выставляет напоказ грудь, морщинистую и дряблую, увенчанную соском, похожим на поклеванную птицами рябину. В нашем понятии это и есть эротика! То есть нечто мерзкое, отвратительное и притягательное исключительно в силу своей мерзости и запретности. Сколько трудов мне пришлось приложить, чтобы перейти от подобных типажей к стройным загорелым девочкам с длинными ножками, попками, похожими на маленькие арбузики и грудями, как спелые персики.

– Да ты поэт, – усмехнулся Стен.

– Трудов здесь непочатый край, – продолжал воодушевленно господин Шарп. – Ведь я воплощаю величайший термин нашего величайшего соотечественника: «Красота спасет мир». Когда наше сознание в сексуальной сфере очистится от нелепых предрассудков, когда сексуальная жизнь сделается гармоничной, тогда в душах поселится истинная свобода.

– Боже мой, Мишка! Когда мы в последний раз говорили с тобой, ты сказал, что на выделенные Гамаюновым деньги сделаешь солидное издательство, будешь печатать Карла Поппера, Хайека, Мизеса. И что же?

– Лешка, блин, да кто же будет покупать этого твоего Поппера! Он, конечно, умница, но населению что Поппер, что Пропп, что Гарри Поттер – все до лампочки.

– Кто такой Гарри Поттер? – спросил Стен.

– Новая знаменитость. Неужели не слышал? Услышишь еще. Так что приходится печатать, что берут. И выбирая между эротикой и расчлененкой, я остановился на эротике. Печатать из номера в номер, как дедушка внука съел, нет желания.

– А от меня что надо?

– Я открываю филиал своего ателье в Темногорске. Ты мог бы его возглавить.

– Это невозможно, – покачал головой Стен. – Люди Колодина напали на мой след.

Господин Шарп побледнел, стакан с соком в его руке сильно плеснулся.

– Как?! – выдавил он и озабоченно потер ладонями небритые щеки.

– Вычислили, что я жив, и… – Стен запнулся. – Устроили ловушку.

– Черт! – Хозяин, придя в себя, грохнул по столу кулаком. – Ах, сволочи! Я же знал, что все так и кончится. Кто ищет, тот всегда

найдет. Они и нашли. Я же говорил, что Игоря Колодина надо прикончить! И папашу его тоже! Грохнуть, и баста. Как ты пристрелил того коротышку.

– Его застрелил Грег, я убил другого, – Стен отложил ломоть колбасы, который только что подцепил на вилку. – Иногда мне снится, что я бью того парня по шее, но никак не могу убить. Бью вновь и вновь… а удары мои не наносят никакого вреда.

Остряков его не слушал.

– Я знаю, что им надо! – заявил хозяин. – Им нужны бриллианты. Они ищут деньги фонда. Так?

Стен пожал плечами:

– Им нужен Гамаюнов. Они спрашивали только о нем.

– Что значит – спрашивали?

Алексей закатал рукав рубашки и показал багровый, свежий рубец от ожога.

– Не слабо, – хмыкнул Остряков. – И ты хочешь сказать, что ничего им не поведал? А? – он ухмыльнулся, будто говоря: ну в это-то я никогда не поверю.

– Я почти сразу потерял сознание, – отвечал Стен.

– Ладно, ладно, ты никому ничего не сказал. Только пообещал привести их сюда, – как рассерженный кот, зафырчал хозяин.

Стеновский смерил Острякова презрительным взглядом.

– Те парни, что пытались вытрясти из меня нужную информацию, умерли. Это тебя немного успокоит?

– Их похоронили? – почему-то спросил Остряков.

– Они успели мумифицироваться. Так что на время я выпал из их поля зрения. Иначе бы никогда не пришел сюда.

– Так что же ты от меня хочешь, черт возьми?!

– Во-первых, тебя предупредить. Ясно, что ты следующий попадешь под удар Колодина.

– Почему я?

– Я же сказал: они ищут Гамаюнова. Почему бы им не предположить, что на его след они могут выйти через тебя.

– Фигня все это! – отмахнулся Остряков. – Иван Кириллович сказал, что построит какой-то таинственный город, и там его ни одна собака не найдет. Он всем предлагал укрыться, уйти от злобного мира. Что-то вроде Китеж-града. Еще он название ему придумал странное. Ах, да, Беловодье. Кажется. Ну как, он его построил?

– Гамаюнов в Беловодье.

– Ну вот, видишь! Чего же ему бояться? Он уже в сказке. В городе счастья. Только Колодину не байки нужны, а бабки. Баксы. Бриллианты. Те самые, да? – шепотом спросил Остряков. – Сколько у Гамаюнова? Миллиарды? Нам-то он по паре тысяч отслюнявил. А Колодину – шишь. Так что бывший дружок землю роет, до Гамаюна добраться хочет. Я же говорил: спектакль с трупами не сработает. Я вон фамилию сменил. А ты? Небось, не стал. Так и жил-поживал. Ну-ка, посчитай много народу в России с твоей фамилией? Ты же не Иванов, не Петров.

– Мы бы вместе могли нейтрализовать Колодина.

– Что? – Остряков поперхнулся.

– Колодин, если в добычу вцепится, ни за что не уступит. Но мы с тобой… могли бы его остановить.

– Стен, голубчик. У нас с Колодиным разная весовая категория. Вот ты богатый человек?

– Не слишком. Но и не бедный, – надменно заявил Стен.

– Киллера нанять можешь? – хмыкнул Остряков.