Колдун
Шрифт:
— Поделом, — согласился Макс, посмотрел с опаской на свои ладони и потер их друг об друга.
Он больше не пользовался своими новыми силами. Трофим и не торопил. Всему свое время. Главное, всплесков спонтанных больше не было.
А когда Алина домыла последнюю тарелку, что удивительно, так как они с Максом каждый день по этому поводу ругались, она повесила полотенце на крючок и потребовала:
— Так, Максимушка, погода шепчет, надо тебе, милый мой, сходить погулять пару часов.
— Чего это? — удивился тот.
— Машину мою вытащить, — оскалилась она.
Макс подозрительно посмотрел сначала на нее, потом на Трофима, и нехотя поднялся.
— Ну и ладно. Застужусь до смерти, будете знать.
— Ой ли, — усмехнулась Алина.
Принесла ему куртку и вытолкнула за дверь, тщательно ее заперев. А потом развернулась, лукаво прищурилась и потянулась к блузке, начиная расстегивать пуговицы.
— Давай-ка, Трофим, вернемся к нашему разговору. Так сказать, поподробнее обсудим некоторые вещи.
Эпилог
Жара, стоявшая вот уже несколько недель, не спадала даже ночью, и Яна, устало вытерев лоб, на минутку присела, прислонившись к толстому стволу. Нужно было перевести дух и идти дальше. Учитель показывал, где росли травы, но в этот раз с ней не пошел. Уже не смог. Она закусила губу, достала из сумки бутыль и досадливо скривилась — воды не осталось. Она закрыла глаза, расслабляясь, а потом, вздрогнув, поднялась — что-то было не так. Совсем недалеко она помнила небольшое озерцо, еще до болот, но сейчас родная сила не откликалась на зов.
Деревья в этой части леса не пропускали даже маленький ветерок, сарафан от пота намок и стал неприятно липнуть к ногам. Девушка прибавила шаг, стараясь быстрее добраться до воды, там она поймет, что случилось. Жар путал мысли, поэтому она не сразу сообразила, что в лесу слишком тихо. Ни птиц, ни диких зверей. Казалось, все живое притаилось и боится. И запах, тот запах, который ни с чем не перепутаешь. Запах крови.
Она остановилась, снова прислушиваясь к себе, а потом вскинула голову, потянулась к кинжалу на поясе и нерешительно ступила назад. Вернуться? Тонкий вскрик пронесся над деревьями. Яна вдохнула полной грудью, на мгновение зажмурилась и, решившись, побежала туда, откуда кричали.
Деревья кончились внезапно, она проскочила кусты, и только вбитые палкой наставника инстинкты заставили ее остановиться у края обрыва, дальше начинались болота. Она присела, пытаясь разглядеть, что там внизу, и, охнув, отпрянула, почувствовав, как взбунтовалась стихия внутри, прорываясь. Слишком опасно для нее. Нельзя. Новый вскрик раздался уже тише, и она заметалась. Скинула с плеча сумку, высыпала ее содержимое на землю и потянулась к мешочку с порошком. Потом сорвала пучок сухой травы, кинжалом проткнула палец, смачивая траву кровью и высыпала порошок, который мгновенно воспламенился и, догорев, ничего после себя не оставил. Трофим должен почуять. Должен успеть предупредить учителя! Махом отрезала длинный конец юбки, чтоб не мешал, и прыгнула вниз.
Трофим хмуро перебирал пузырьки, поглядывая на задремавшего учителя. И зачем ему все эти бабские штуки? Он огонь! Зельями пусть Янка занимается, если охота. Он потянулся, с тоской поглядев на накрытый полотенцем ужин. Пока она не вернется, учитель не дозволит сесть за стол. Жрать хотелось ужасно. В животе противно заурчало, и он, насупившись, сыпанул первую попавшуюся траву в котелок. Учитель заворчал сквозь сон, и Трофим замер. Но тот что-то пошамкал губами и затих.
Совсем сдал. Интересно, сколько ему было лет? Еще когда Трофим был маленьким и жил с дедом, тот рассказывал об этом воднике. Трофим потому и поехал, что тот многому мог научить. И что теперь? Он недовольно наморщил нос. Зелья все эти, порошки… Разве так надо учить огонь? Он снял котелок, понюхал получившееся варево и, выйдя на улицу, вылил все в траву. Она, зашипев, тут же почернела. Трофим хмыкнул. А ведь он не раз говорил, если нет таланта, не стоит и пытаться. Учитель на это только посмеивался.
Вот в бою ему не было равных, жалко, что напарником всегда выступала девчонка. Эх, ему бы соперника по силам, он бы разгулялся. И пусть ему всего восемнадцать — смех для колдуна — но стихия в нем уже была на порядок выше, чем у других. Трофим оглянулся — кажется, старик даже не заметил, что он ушел. Что ж. Может, зря Яна не давала тому отправиться за кромку, поддерживала жизнь в тщедушном теле зельями. Учитель давно потерял хватку, а ведь был когда-то очень сильным водником. Сейчас же сидел за своими записями, да командовал учениками. Принеси-подай.
Трофим повел плечами, чувствуя, как отзывается огонь под кожей. Надо только дать ему чуть больше свободы… Он опасливо покосился на дверь и зажег на ладони крошечную искру, посылая ее в воздух. Описав дугу, та медленно опустилась на землю, потухнув. Трофим снова вскинул руку, в этот раз отправляя небольшой огненный шарик, который взмыв вверх, обиженно зашипел и потух.
— Я не дозволял, — скрипучий голос за спиной раздался совершенно неожиданно, и Трофим вздрогнул. А потом, понурив голову, отправился в угол. Наказание на непослушание он прекрасно знал. Встал на колени носом к стене и протяжно вздохнул.
Наставник тяжело поднялся с кресла и прошел к столу. Трофим быстро оглянулся — неужто есть собрался? И тут же снова прислонился лбом к стене. Как бы учитель за розги ни взялся. Странное чувство прокатилось под кожей, сдавив живот, и Трофим громко сглотнул. Следующий спазм сжал внутренности так, что он еле слышно застонал. «Помоги» — прошелестел голос, растворясь в огне. Трофим начал заваливаться вбок, держась за живот, и тут же почувствовал руку учителя на плече. Он нее шел приятный холод, успокаивая внутренности.
— Яна, — прохрипел Трофим, поднимаясь, — Что-то случилось.
Учитель уже отошел, стоял у полок, перебирая зелья, а потом обернулся. И Трофим тут же опустил голову. Смотреть в его глаза было тяжело. Что-то жуткое и темное выглядывало из них. Раньше Трофим думал, что сама смерть. Сейчас же подозревал, что есть что-то и пострашнее.
— Что ты чувствуешь? — голос наставника звучал совсем тихо.
— Ничего, — тут же отозвался Трофим, — Все прошло.
— Я не про связь с Яной! Включай инстинкты, недоросль, пользуйся силой! Что ты чувствуешь?