Колдунья моя
Шрифт:
Вильгельм был справедливым человеком. Он считал себя добрым христианином, но наступили трудные времена. И даже церковь согласилась с ним, что выступавших против законной королевской власти следует проучить. Однако церковь не знала, как жестоко Вильгельм расправится с мятежниками.
Король снова двинулся на север, на сей раз — к Эксхольму. Датчане отступили за Хамбер, в Йорк. Командовать экспедицией было поручено младшему брату Вильгельма, графу Мортэйну, и его другу, графу Эсскому. На западе поднялось новое восстание под предводительством
Жосслен де Комбур известил короля об этой неприятности Он со своим небольшим, но хорошо обученным отрядом сдерживал Эдрика, дожидаясь помощи от короля. Валлийские принцы бесследно растворились в своих родных холмах — так же неожиданно, как появились. Эдрик потерпел поражение, но снова бежал. Жосслен вернулся в Эльфлиа, чтобы сообщить жене о том, что он присоединится к войску короля на севере.
— Королю понадобятся все силы, чтобы раз и навсегда разделаться с этими бунтовщиками, — объяснил Жосслен своей жене.
— Тогда иди, — ответила Мэйрин, — но обещай, что будешь осторожен. Теперь у нас настоящая семья.
Уезжая, Жосслен еще раз понял, что не зря гордится своей женой. Мэйрин подала ему прощальную чашу и проводила его с достоинством, стоя в дверях дома и глядя ему вслед. Жосслен не знал, что, как только он скрылся из виду, Мэйрин тихонько ушла в спальню и долго плакала. Она очень боялась за него, но не хотела расстраивать его своими страхами. В этот день Мэйрин поняла, что навсегда распрощалась с детством.
Жосслен со своим отрядом хотел присоединиться к королевскому войску у Ноттингема, но к тому времени, как он туда прибыл, король уже был на пути к северным землям, поскольку до него дошло известие, что датчане снова собираются занять Йорк. Жосслен двинулся следом, без труда разыскав короля: Вильгельм был настолько охвачен нетерпением и гневом, что оставлял за собой одни руины.
Амбары, фермы, дома, замки, церкви и монастыри сожжены дотла. В воздухе висел густой запах гари и гниющей плоти. Королевское возмездие было ужасным. Зато теперь на севере просто не осталось никого, кто мог бы взбунтоваться. Невинные пострадали наравне с виновными, и даже церковь, поощрявшая Вильгельма проучить мятежников, испугалась масштабов этих разрушений.
Они добрались до Йорка в середине декабря, и король решил отпраздновать Рождество в сожженном городе. К йоркским дворянам разослали гонцов с приглашениями. По приказу короля Жосслен написал Мэйрин письмо с просьбой присоединиться к ним. Он писал, что таково желание короля и отказаться невозможно.
— Но я не могу ехать! — жалобно воскликнула Мэйрин. — Мод еще слишком мала для путешествия.
— Оставь ее здесь, — сказала Ида. — Само собой, брать ее в дорогу нельзя. Ей хорошо здесь, дома.
— Но кто будет ее кормить, мама? Ей ведь всего десять месяцев, ее еще не отняли от груди!
— В деревне полным-полно женщин с грудными младенцами и лишним молоком. Взять хотя бы жену мельника!
Жосслен отправил небольшой отряд тяжеловооруженных всадников, чтобы они сопровождали Мэйрин в пути, но воины не смогли защитить ее от ужасных зрелищ опустошенной земли. Мэйрин не могла сдержать отвращения при виде зверств и резни, совершавшейся во имя короля. Не проделав и полпути, она уже полностью опустошила свой кошелек, поскольку не в силах была отказать в милостыне этим босым женщинам с затравленным взглядом, с цепляющимися за них и плачущими дочерьми. Она ложилась спать натощак и убеждала своих воинов делиться ужином с бездомными беженками. В самых безнадежных случаях она направляла несчастных женщин в Эльфлиа, к Иде.
Они добрались до Йорка двадцать третьего декабря. Ее провели к одной из множества ничем не примечательных палаток, разбитых на месте сожженного города. В палатке стояла небольшая жаровня. Мэйрин привезла с собой перемену одежды для мужа и постель. На грязный пол палатки установили шесты и покрыли их пологом. Под пологом Мэйрин устроила постель из шкур. По обе стороны от постели она поставила по жаровне, и палатка стала выглядеть более пригодной для жилья.
Вскоре пришел Жосслен. Увидев Мэйрин, он бросился к ней и крепко сжал в объятиях.
— Я так по тебе соскучился, — сказал он. — Выяснилось, что я почти не в силах переносить разлуку.
Отпустив жену, он огляделся, заметил только что сооруженную постель и улыбнулся.
— Какая роскошь! Последние недели я спал на голой земле, завернувшись в плащ. Ты не представляешь, как я соскучился по нашей постели в Эльфлиа!
Мэйрин фыркнула.
— Ты стал неженкой от хорошей жизни в Эльфлиа, милорд! Уверена, этот поход пойдет тебе на пользу. — Внезапно в глазах ее появилась грусть. — О Жосслен! Ты знаешь, я за всю свою жизнь не видела столько горя и страданий, как за эти последние дни. Все это ужасно! Неужели это действительно было необходимо?!
На мгновение Жосслен отвел глаза в сторону, но затем взглянул ей в лицо и ответил:
— Да, необходимо. Местные жители встречали наших врагов с распростертыми объятиями. Лорды нарушили клятвы, данные королю. Ты знаешь, сколько раз за последние три года Вильгельму приходилось подавлять их сопротивление? Король не святой, Мэйрин. Он — простой человек и не лишен недостатков. Он простил их даже тогда, когда в прошлом году они убили его родственника, Робера де Коммина. Но больше он терпеть не в силах. Он опустошил Нортумбрию и Йорк. Они больше не смогут мешать ему.