Колдырь
Шрифт:
До лесной опушки добросил сосед, за то с нас причитался бутыль и шматок копченого сала. Стыдно, но даже при имеющейся карте местности уже довольно скоро заплутали. Положение спасло, что наткнулись на мужичка, собирающего черемшу.
– …вброд проберетесь, и достаточно будет. Вытряхивайте палатку, а остальная часть маршрута уже после, – закончил объяснение, предупредил, чтоб не истоптали черемшу, и вновь с ножичком к стебелькам.
Местечко, на которое тот указал, было уже обустроено. И очаг первобытный из камня-то, и стол со скамьей из сколоченных бревен.
…Зенки продрал ранее остальных. Набрал, значит-с, водицы в кастрюльку и подвесил, чтоб к возвращению была горяченькой.
С некоторых берез капельницами выкачивался сок. Бутыли были объемными и мутнели без присмотра. В шиповнике завтракали дрозды. Рытвины были покрыты высохшими иголками. Промеж папоротника догнивали коряги. В певчей обстановке успокоился до того, что позабыл о всякой осторожности. Свезло, что мне, такому дураку, тогда попалась гильза под ноги, а не капкан. Впредь всматривался, даже если травы было по щиколотку. Лишнего шума не наводил. За птицами не следил…
Позднее оказался на безлюдном участке со смотровой площадкой. Оттуда-то и увидел деревушку, скотоводный двор и сенокосные угодья с тарахтящей техникой. Из валяющегося и запыленного барахла посчитал пригодной только малую пехотную лопату в кожаном чехле и холщовый мешочек с колышками. Продел чрез ремень, подобрал, значит-с, да воротился.
Кушанья хотелось, и чтоб досыта так, но хоть те и пробудились, а сготовить не сготовили. Лодыри, в общем-то, и спросу с таких никакого. Морды собственные и те не удосужились ополоснуть от слюней. Картофель испек в мундире, салат нарезал из огурцов, помидоров и лука. Был еще паштет из гусиной печени и хлеб. Натрескались, двинули.
Прежде чем удалось выйти к накатанной дороге, потоптали с десяток муравейников и засыпали по случайности кротовую нору. У глинистого пригорка стоял заглохший фургон, если точнее – каблук. Водитель, узнавший в нас подмогу, остановил попытки справиться своими силами, почесал предплечье щетинистым подбородком, отряхнул колени и поднял с земли сжатую бутылку воды. На его худощавом теле висела помутневшая от выделившегося поту тельняшка, на ногах болтались брюки с прорезью у пояса и завязанной в узел резинкой. Дури в нем столько, что справился бы и не будь нас здесь.
– Быть может, подкинуть куда? – спросил, после того как с толкача завели каблук.
– Нам бы до деревни добраться.
– Так и полезайте в багажник, места там предостаточно. Разгоняться не стану, чтоб не пылить, смело открывайте форточки. А молочную флягу… да зажмите ее меж сиденьями и свернутым линолеумом, чтоб не громыхала. Если чего потребуется – стучите-с.
В дороге были и остановки: так, сначала нахлебались воды из родника, после тормозили уже, чтобы справить туалет. На одной из таких, уставши от табачников, пересел к водителю. Ехали и вправду тихо – не подлетали и задницы не отбили. В деревеньку въехали где-то к двенадцатому часу – это по полудню-то.
На крыльце дома этого-то мужичка появилась хозяйка.
– Хоть бы поставил в известность о приезде гостей. Представил меня лохматой, детей не переодетыми. Посуда не мыта, гарнир не готов. Повезет, если средь этих твоих завалов в кладовой, между прочим, в которой должен был навести порядок еще в прошлом месяце, отыщу скатерть. Тяни время, приглашу, – отчитала, пофыркала и отправила обратно толчком в плечо.
Хозяин почесал-почесал репу и придумал, что протянет время, если проведет по загонам и складским помещениям. Выяснилось, что начинал без особого размаху, лишь бы семье было чего потребить, но соседи спросом на продукт побудили выйти на рынок, и теперь имеется несколько точек, и что реализацией занимаются исключительно родственнички, потому как и польза, и спокойнее. Имение хоть и грандиозное, но репа у хозяина все же вновь от почесываний покрылась краснотцой, ибо немногословен. Выручило, что мальчишка появился и передал приглашение к столу.
Скатерти видно не было, потому как все пищей хозяюшка да заставила. Посуда была где глиняная, а где – деревянная. Домашнее молочко плескалось в кувшинах. На блюде лежал гусь холодного копчения, а на мелкой закусочной тарелке – ломтями конская колбаса. От перечницы пахло молотым черным. Из кастрюли на плите торчал очищенный картофель, что вот-вот да проварился бы. При нас с решетки достали булку свежеиспеченного хлебу, с дуршлага – охлажденные куриные яйца, а из холодильника – зернистого творогу и густой сметаны.
Кушал медленно, наслаждался обществом. Поглядывал то на девчушку с тонкими бровками, тремя заколками на голове и торчащими из витиеватых волос ушками, то на ее старшего братика с прямым подбородком и пухлыми, но способными пальчиками. Их обращений к родителю было немного, но манерой описали обстановку в семье. Было с чем сравнивать – бывал во всяких домах. Ясно, что этими детьми занимаются как подобает. Как свечерело, пошли в баньку. Поснимали нам с гвоздей сушеных веников, указали на бочку с ледяной водой да на тазы с ковшами. В предбанник к креслам поставили графин клюквенной настойки, а на спинку закинули полотенца. Хозяин долго не высидел из-за проблем с давлением, но стопку несколько раз поднял.
– Мужики, прошу не терять, поручу жене застелить кровати, и обратно. За оградой темень, и переться в лес после опустошенного графина никак нельзя, – икнул и добавил: – Так спокойней будет.
Еле-еле удалось настоять на своем. Чрезмерно пользоваться гостеприимством не хотелось. Хозяйке наверняка нелегко пришлось, хоть и всячески отнекивалась. Детям положен спокойный сон. Неизвестно, что было на уме у баламутов, может, и хотели остаться, да вот только слова вставить не позволил, вдруг еще с пьяна чего-нибудь нехорошего выдали бы.