Колечко с бирюзой
Шрифт:
Наташа вздрогнула то ли от стыда за подобные мысли, то ли от вечерней прохлады, проникшей под куртку вслед за руками Петра. Теплые губы тронули ямочку у основания шеи, а рука пыталась расстегнуть «молнию» на джинсах.
— Как ты себя чувствуешь? Не забыла еще, чему я тебя в избушке учил? — торопливо шептал Петр, наваливаясь всем телом.
— Петя, милый, не надо, только не здесь! — взмолилась Наташа, пытаясь столкнуть его с себя. Неловко повернувшись, Петр надавил локтем на клаксон, и «Жигули» коротко взвизгнули.
— Тут неудобно, давай
И Наташа взбунтовалась. Она уперлась руками в грудь Петра и что было сил оттолкнула его от себя. Потом села, поправила волосы и только тогда произнесла с негодованием:
— Ты за кого меня принимаешь? Не хватало еще этим в машине заниматься!
Петр в недоумении пожал плечами:
— За кого я тебя должен принимать? За жену, конечно! А этим, как ты выражаешься, тебе всю жизнь придется заниматься, и учти: машина — весьма подходящее место для этого.
— Ради Бога, уволь меня от таких подробностей! Твоей женой я стану лишь через две недели, тогда поговорим об этом более подробно!
— Какая муха тебя укусила, Наташа? Я ведь люблю тебя, и желание мое естественно. — Он вновь попытался обнять ее, но Наташа отвела его руки и, застегнув блузку и куртку, включила в салоне свет.
— Поехали, я спешу.
— К Карташову своему драгоценному спешишь? — спросил Петр почти спокойно, поворачивая рулевое колесо. Но на щеке вздрогнула и забилась шальная жилка. Наташа вспомнила: точно так же она подергивалась, когда Петр давал отпор своим родителям на той памятной вечеринке.
— К твоему сведению, этот драгоценный Карташов на днях чуть не умер. И пока я работаю в госпитале, я буду отвечать за его жизнь и здоровье.
— Клянусь, что с завтрашнего дня за это будет отвечать кто-нибудь другой, — мрачно произнес Петр. — А то ишь чего удумали! Где это видано, чтобы молодая девка за молодым мужиком доглядывала?
— Петр, не сходи с ума! — вскрикнула Наташа. — Я не твоя собственность, и не смей распоряжаться мной! Не лезь в мои дела, пожалуйста! Иначе завтра же наших заявлений в сельсовете не будет!
Петр яростно сплюнул в открытое окно:
— Видно, ловчее меня оказался офицерик? Поделись, чем он успел тебя приворожить!
Он резко повернул руль, и машина, рыкнув от натуги и подмяв росший на обочине кустарник, вкатилась на дорожную насыпь. Впереди замигали многочисленные огни жилых кварталов, промелькнул на дальней сопке журавлиный клюв телевышки, из открытых окон ресторана рвануло разухабистой музыкой.
Сжавшись в комок в углу сиденья, Наташа чуть не плакала от обиды: выходит, не такой уж уступчивый и покладистый ее суженый и своего точно не упустит и никому не уступит. И ее определенно тоже считает своей собственностью. Но посмотрим, мстительно подумала она, мало ли что произошло.
Машина остановилась у ворот госпиталя. Наташа молча подхватила сумку с бабушкиными гостинцами и открыла дверцу. Петр тоже не проронил ни слова, но столько тоски и боли было в
— Прости, если обидел ненароком. Сама решай, как поступить. В выходные я постараюсь закончить с баней, а потом заберу тебя хотя бы на день и обновим ее перед свадьбой, не возражаешь?
— Не возражаю, — не стала спорить Наташа. Впереди еще несколько дней, и заранее лучше не загадывать. — Об этом я подумаю завтра, — проговорила она, вспомнив вдруг свой любимый роман и жизненную установку Скарлетт. Она может сгодиться и для нее…
Наташа вздохнула и посмотрела на часы. Для воспоминаний и размышлений у нее оставалось совсем мало времени. Она быстро подготовила плацдарм для омовения капризного подопечного и вернулась в палату.
— Снимайте пижаму! — приказала она, не глядя на Игоря.
— Ты как предпочитаешь: полностью меня раздеть или частично?
— Полностью, — Наташа бросила ему на колени простыню, — прикройтесь, если боитесь сглаза.
— Мягко сказать, опасаюсь. Поэтому, будь добра, отвернись, пока я с неимоверными усилиями портки буду стягивать.
— Сами напросились! Можно было потерпеть до завтра. Санитары вас бы в два счета обмыли.
— Обмывают только трупы, да еще, если не ошибаюсь, премии. К тому же нет в тех мужиках ни нежности, ни ласки, по которым так тоскует моя израненная твоей строгостью душа. — Преувеличенно кряхтя и постанывая, Игорь закончил процедуру обматывания чресел простыней и позволил Наташе повернуться.
Стараясь не встречаться взглядом с ехидно поблескивающими серыми глазами, Наташа закрепила бинтом клеенку вокруг его талии, потом отошла на шаг и критически оглядела его.
Игорь заметил откровенную насмешку в ее глазах:
— Мадам не нравится мой гидрокостюм?
— Почему же? Вполне прилично получилось! Но вот его содержимое, — девушка сморщила нос и брезгливо скривилась, — бледное, скукоженное и зловредное до невозможности. Завтра рапорт подам Лацкарту, чтобы мне молоко выдавали за вредные условия труда.
— Ох, Наталья, отольются тебе мои слезки! Дай только на ноги встать! Помяни мое слово, не пройдет и недели, как будешь молить меня о пощаде. — Игорь нарочито строго посмотрел на нее и скомандовал: — А теперь слушай приказ: доставить меня к месту назначения быстро, в целости и сохранности и, главное, без излишних комментариев.
Наташа, с опаской поглядывая на Игоря, подкатила коляску к кровати и помогла ему перебраться в нее. Только единожды он оперся о ее руку, и девушка немедленно потеряла самообладание. Опустив глаза в пол, она призвала на помощь все свое самообладание, стараясь не выдать желания прильнуть к его обнаженной груди и, выбросив из головы все доводы разума, мысли о настоящем и будущем, склониться перед ним повинно и, будь что будет, отдаться ему душой и телом, подчиниться власти его объятий и поцелуев…