Колесница времени

Степанова Татьяна Юрьевна

— Я вызвала вас в связи с расследованием убийства Фархада Велиханова — шофера, работавшего в семье вашей работодательницы Раисы Павловны Лопыревой, — сказала Лиля.

— А кто вам сказал, что она моя работодательница?

— Геннадий Савин, ее зять.

— Он ей не зять, — усмехнулся Герман, — там у них так все запутано, в смысле родства. А я просто сотрудничаю с инициативным комитетом, который Лопырева возглавляет. У нас договор на информационное сопровождение. А в остальном я человек вольный. И я крайне удивлен, что вы считаете, будто я

имею какое-то отношение к этому трагическому происшествию — убийству.

— Я не считаю, что вы имеете прямое отношение, — парировала Лиля, — но вы посещали дом в Прибрежном, хорошо знакомы с этой семьей, дружите с Данилой Кочергиным…

— Кто вам сказал, что я с ним дружу?

— Он сам, тут в ОВД на допросе, — ответила Лиля, — разве нет?

— Ну, отчасти. Мы приятели, не друзья. С друзьями сейчас, знаете, вообще напряг.

— В тот вечер, когда убили шофера Велиханова, вы приезжали в дом на своей машине. В какое время?

— Не помню точно, между восемью и девятью часами.

— А с какой целью?

— Данила обещал взглянуть на мой катер. Он в яхт-клубе в Прибрежном, там ремонт грядет.

— Данила Кочергин разбирается в моторах?

— Отчасти. — Герман повторил свое любимое словцо, покачал ногой в дорогом ботинке. — Работяги начнут ключами разводными стучать, деньги вышибать из меня. Так вот я хочу совет со стороны, сколько это может стоить. Всегда полезно выслушать два мнения. Это у меня такой рабочий принцип. Два мнения лучше, чем одно. И хорошо, если эти мнения противоположные. Можно вывести среднее число, как в математическом уравнении.

Какой длинный ответ на столь короткий вопрос, — подумала Катя. — Лиля, осторожно, этот тип начал заговаривать тебе зубы.

— Фархада Велиханова вы в тот вечер видели? — спросила Лиля.

— Не довелось.

— А у меня есть сведения, что вы могли с ним пересечься.

— Где? — спросил Герман.

— В доме, на участке, ну, если вы приехали между восемью и половиной девятого.

— Я позже приехал, около девяти.

— Вы аллею, ведущую к станции, проезжали?

— Нет. Там тупик — платформа.

— Но по шоссе-то вы ведь ехали в поселок.

— Конечно.

— Чтобы добраться к девяти до дома Лопыревой, вы ехали по шоссе, а со стороны дома вам навстречу как раз на велосипеде ехал Фархад Велиханов.

— Я не видел его.

— Но по времени как раз все это совпадает, — гнула свою линию Лиля Белоручка, — там же одна дорога, одно шоссе.

— Ну, может… да, я, кажется, видел велосипедиста. Я не придал этому значения.

Ага, это что-то новенькое в показаниях, — Катя вперилась в экран ноутбука, стараясь уловить на лице Германа Дорфа… Что она хотела уловить на записи? Вот он откинулся на стуле, поменял положение ног. Лицо… нет, его лицо спокойно.

— Шоссе освещено. Вы не узнали в велосипедисте шофера ваших знакомых?

— Нет. Говорю — я не придал этому значения.

Мало ли кто ездит на велосипедах. И потом, шел дождь, у меня дворники работали — туда, сюда.

— В каких отношениях вы были с Велихановым?

— Ни в каких, — хмыкнул Дорф, — он же не мой шофер.

— Кого из членов семьи он возил?

— Кажется, только Женю, она боится водить.

— А остальных?

— Несколько раз ее отца, Петра Алексеевича. Когда он ездил в клинику в Москву.

Опять же об этих поездках никто из них не упоминал. А почему? Что тут такого, что это надо скрывать от полиции?

— А Лопыреву? — спросила Лиля.

— Нет. Раиса Павловна в вождении ас. Она даже от служебной машины в этом году отказалась. Использует свою. Чтобы не упрекали, что комитет тратит слишком много средств.

— А кто платил Фархаду Велиханову зарплату? — спросила Лиля.

— Вы у меня это спрашиваете?

— Ну, вы же знаете их семью. Евгения Савина нигде не работает, домохозяйка. Отец ее инвалид. Я вот слышала, там все отнюдь не ему принадлежит, а его жене — мачехе и одновременно тетке Евгении. Так кто платил домашнему водителю? Геннадий Савин — муж Евгении или ее тетка?

— Гена, Гена платил из своего кармана, — быстро скороговоркой ответил Герман Дорф. — Что вы, в самом деле? Уж и в этом отказываете мужику? Было б что другое, я бы понял. А тут финансовый вопрос. Он платил шоферу. Из своего кармана. Он неплохо зарабатывает, он же в мэрии городской.

Стоп… его тон вот сейчас… Что он хочет сказать? Что-то не так во всех его фразах вот сейчас… Что он имеет в виду?

Это почувствовала и Лиля — скрытый смысл.

— Вы намекаете на то, что он берет взятки? — спросила она.

Герман не ответил.

— Поясните, пожалуйста, — попросила Лиля.

— А что я должен пояснять?

— Вы имели в виду взятки?

— Как чинуша, так сразу и взятки. Нет, Геннадий честен. — Герман повысил голос. — И что вы, в самом деле? Я ничего не имел в виду. Я просто ответил на ваш вопрос — он сам платил Фархаду, шоферу, за все.

Вот опять… Нет, ну что за тип этот Герман Дорф… Катя буквально впилась взглядом в лицо фигуранта на экране.

— Как понять «за все»? — переспросила и Лиля.

— За его работу, — ответил Герман, — за труды.

Спроси его сейчас в лоб, Лиля, дорогая, знал ли он Василия Саянова и почему у того номер Дорфа в мобильном!

Но Лиля не могла этого спросить у Германа сейчас. И она не желала бежать сломя голову впереди паровоза, когда там, вдали, неизвестно что — зеленый свет или глухой тоннель.

— Когда вы проезжали по шоссе в тот вечер, вы видели какие-нибудь машины?

— Не помню, конечно, какие-то ехали. Но там поворот и не очень оживленно, особенно вечерами. Ах да, там громыхалка пыхтела — то ли трактор, нет, кажется, бетономешалка шла.