Колесо Фортуны
Шрифт:
– Полезно для упражнения рук, - улыбнулся граф, - и... на всякий дорожный случай.
– Да, ежели таким "случаем" шарахнуть - медведю можно лоб раскроить... Однако не сочтите за дерзость, граф, ну мы - как мы, а вам-то что за нужда была забираться в нашу дичь? Если, конечно, не секрет...
– Секрета нет - еду из Санкт-Петербурга в Польшу.
А вы проживаете в этих местах?
– Слава богу, нет. Служу в Санкт-Петербурге. Родитель мой, царство ему небесное, мальчишкой меня отправил в корпус. А родом отсюда. Мулдово. Слыхали такой звук? И никто не слыхал. Под самой
– У вас там имение?
– Еще какое!
– засмеялся Ганыка.
– Три двора, два кола да фамильный герб... Вся вотчина с гулькин нос.
От нее больше хлопот было, чем доходу. Слава богу, сбыл с рук, теперь вольная птица, куда хочу, туда лечу...
– А служба?
– Это уж как полагается - слуга царю и отечеству...
Что же проклятый корчмарь, будут когда-нибудь цыплята или нет?
– Ганыка подошел к открытой двери и вдруг присвистнул.
– Посмотрите, господин граф, нашего полку прибывает - целый отряд кавалерии скачет. Видать, изрядно у них глотки пересохли... Ну, сейчас будет великое шумство!
– сказал он, потирая руки, и вернулся на место.
– Русское воинство кабаки завсегда штурмом берет.
Уж они эту корчму растрясут...
Во дворе послышался и затих топот копыт, лязг оружия.
В корчму поспешно вошел подпоручик, вслед за ним протиснулись пять драгунов.
– Прошу прощения, господа, - сказал подпоручик, прикладывая два пальца к треуголке, - кто из вас будет граф Сен-Жермен?
– Это я, - сказал граф.
– В таком случае прошу вас следовать за мной.
– Зачем?
– Я имею приказание арестовать человека, именующего себя графом Сен-Жерменом, и препроводить в Санкт-Петербург.
– О, я очень рад!
– улыбнулся Сен-Жермен.
Подпоручик опешил, корнет от крайнего изумления даже приоткрыл рот.
– Я очень рад тому, - продолжал граф, - что моя мимолетная просьба столь быстро возымела действие.
Накануне отъезда я был принят ее величеством императрицей и в разговоре помянул о том, что в Санкт-Петербурге появился шулер и мошенник, который нагло присвоил себе мое имя, всячески шарлатанствует, показывает какие-то фокусы, словом, обманывает доверчивых людей и выманивает у них деньги. Я просил императрицу оградить мое доброе имя, приказать, чтобы того мошенника изловили и примерно наказали. Вот почему вы и получили такой приказ. Признаться, я не ожидал, что это произойдет столь быстро. Но вы... в каком вы чине?
– Подпоручик невского полка.
– Вы неправильно поняли приказ, подпоручик. Вам приказали изловить человека, именующего себя графом Сен-Жерменом, а я себя не именую, я и есть граф Сен-Жермен. Или вы в этом сомневаетесь?
– Господи!
– сказал Ганыка.
– Да это за версту видать...
– Подождите, корнет!.. Как вы полагаете, подпоручик, если бы мне нужно было скрыться, я бы заранее объявил день своего отъезда, согласно принятому у вас порядку? Я бы избрал самую дурную дорогу, по которой нельзя быстро ехать. Я бы ехал на перекладных от станции к станции, всюду предъявлял подорожную и тем самым указывал путь своим преследователям?..
– Но позвольте, господин граф...
– Не позволю! Со своими обывателями вы можете проделывать что угодно, но я подданный его величества короля Франции и нахожусь под его эгидой. Разве я в чем-то преступил законы Российской империи? Я приехал в Россию гласно и так же гласно покидаю ее. Вот вид на въезд, выданный русским послом в Париже. В Петербурге я проживал на Вознесенском проспекте с ведома и позволения генерал-полицеймейстера барона Корфа. Вот подорожная на выезд в Польшу, выданная генерал-губернаторской канцелярией. Вот, наконец, распоряжение главноприсутствующего ямской канцелярии Лариона Овцына, предписывающее всем станционным смотрителям, дабы оказывали мне всяческое содействие и помощь. И у вас есть приказ, отменяющий все это и предписывающий меня арестовать? Предъявите его!
– Приказ не у меня, господин граф... Где тот чертов крючок?.. оглянулся подпоручик.
– Батюшки!
– несмотря на драматизм сцены, Ганыка поперхнулся от смеха.
– Это что за чучела такая?
В словесной перепалке никто не заметил, как бричка въехала в корчемный двор. Кряхтя и ойкая, Зряхов выкарабкался из нее, добрел до корчмы и появился в дверях.
Полусогнутый, раскоряченный, весь в сенной трухе, он был нелеп, смешон и страшен. На искаженном страданием лице горел лихорадочный румянец. Он переводил взгляд с графа на корнета, с корнета на графа.
– Который?
– хрипло спросил он.
– Вот граф Сен-Жермен, - сказал подпоручик.
– Извольте, сударь, предъявить приказ.
– Приказ тут!
– Зряхов ткнул себя пальцем в висок.
– Взять его!
– Что это значит, господин подпоручик?
– сказал граф.
– Кто этот человек? Вы ему подчиняетесь?!
– Да что вы его слушаете?!
– закричал Зряхов.
– Он заговорит, заморочит вас... Хватайте, вяжите его!
Он выдернул из-за пояса пистолет и навел на-графа.
Грянул выстрел. Зряхов изумленно открыл глаза, издал странный звук, будто подавился, и мешком осунулся на пол.
– Зачем вы?!
– досадливо обернулся граф к Ганыке.
– Да ведь он мог дуром выпалить, убить вас! Вы же видели, он пистолет, как ухват, держал...
– Как вы посмели стрелять?!
– вскричал подпоручик.
– Кто вы такой?
– Корнет ямбургского полка Ганыка.
– Вы за это ответите! Я вас арестую!
– Не беспокойтесь, господин подпоручик, брыкнулся он от страха, я знаю, куда попал. Извольте поглядеть - видите того таракана на стене?..
Ганыка взял со стола второй пистолет и выстрелил.
Огромный черный таракан утратил половину тела, остаток шлепнулся на лавку.
– В тараканов вы стреляете прекрасно, однако зачем было стрелять в человека?
– сказал Сен-Жермен.
– Помилуйте, какой же это человек? По роже видно, что прохвост!
Один из драгунов переворотил Зряхова на спину.
Лицо его было синюшно-бледным, на правом рукаве выше локтя расползалось темное пятно.
– Живой, - сказал драгун.
– Дышит.