Колесо судьбы. Дочь вождя
Шрифт:
Кена не знала, чего ждать. Она не умела работать в поле или пасти овец – последнее братья пытались ей поручать, но выходило не особенно хорошо. Кена постоянно заглядывалась на закат и кого-то теряла.
«Он меня убьёт, – думала Кена, тяжело дыша, прыгая с камня на камень за спиной у северянина и снизу вверх вглядываясь в суровое лицо, – а может, это и хорошо. Только бы всё кончилось быстро, не так, как…»
Кена сглотнула, и на глаза её навернулись слёзы, когда она вспомнила брата, ещё живого, с вывернутыми наизнанку внутренностями и безумными от боли глазами, кричащего беспрерывно, до хрипоты.
Конахт был жив, он всё понимал и ещё дышал – но в то же время мёртв, потому что самый искусный лекарь его бы не спас. Наверное, он желал смерти, скорого забвения и лунной дороги, ведущей к богам – Кена не знала, но боялась, что это было так.
Её собственные последние часы затянулись дольше. Приходя в себя на корабле, Кена со страхом думала о том, что смерть настигнет и её – но смерть не шла, и вот теперь северяне выходили её, чтобы сделать рабыней.
Глядя снизу вверх в бледно-голубые, как у всех у северян, глаза «хозяина», Кена всё более убеждалась в том, что внешность его обманчива, и он, должно быть, такой же, как все здесь. Льеф стоял среди тех, кто терзал тело Конахта. Среди тех, кто пронзил сердце её отца.
Ненависть просыпалась в сердце пленницы.
«Я убью его, – думала Кена, – пусть только наступит темнота… Я сниму с его пояса нож и убью сначала его, потом… – Кена сглотнула. – Потом себя. Или нет. Лучше сбежать. Вокруг пустынная земля. Никогда северяне меня не отыщут».
Ждать до темноты оставалось не так уж долго. Слева и справа тянулись бесконечные леса и каменистые скалы. Кена не знала, как ещё держится на ногах, потому что солнце клонилось к закату, и она бежала много часов.
Конец ознакомительного фрагмента.