Колесо тьмы
Шрифт:
— Вероятно, да. Еще один вариант — сбросить буй и протянуть трос поперек вашего курса в надежде повредить винты.
— Ничего не выйдет. Никогда сорокамиллиметровый стальной трос не заблокирует винты мощностью двадцать один с половиной мегаватт. Разве вы не везете на борту спасательный катер?
— К сожалению, невозможно при таком шторме спустить два спасательных катера. И в любом случае мы никак не сможем стать с вами бок о бок, чтобы пойти на абордаж или произвести эвакуацию, потому что не можем поддерживать ту же скорость.
— Есть еще какие-нибудь идеи?
Пауза.
— Это
— Тогда придется следовать моему плану.
— Выкладывайте.
— Вы же ледокол, не так ли?
— Видите ли, «Гренфелл» — ледостойкое судно, но не ледокол. Нам иногда приходится вскрывать лед — в гаванях например, но…
— Этого достаточно. «Гренфелл», я хочу, чтобы вы проложили курс, который пройдет поперек носа нашего корабля, — с таким расчетом, чтобы его срезать.
Молчание, затем Ле Сёр услышал:
— Извините, «Британия», кажется, я вас не понял.
— Вы поняли меня правильно. Идея заключается в том, чтобы путем пробоя затопить передние отсеки — первый, второй и третий. Это погрузит нашу переднюю часть в воду в достаточной мере, чтобы приподнять винты и почти вынуть их из воды. «Британия» потеряет ход.
— Вы просите вас протаранить? Боже милостивый, это сумасшествие! Есть большой риск, что я потоплю собственное судно!
— Это единственный способ. Если вам двигаться не слишком быстро — скажем, от пяти до восьми узлов — и при этом держать курс в несколько румбов к нашему правому борту, а прямо перед самым столкновением резко дать одним винтом задний ход, одновременно задействовав носовые подруливающие устройства, вы срежете нашу носовую часть своей усиленной стальной обшивкой, мгновенно высвободитесь и мы разойдемся правыми бортами. Да, почти вплотную, но это может сработать. Конечно, в том случае, если у вас есть рулевой, способный справиться с задачей.
— Я должен посоветоваться с командованием.
— У нас пять минут до точки максимального сближения, «Гренфелл». Вам чертовски хорошо известно, что мы не получим «добро» вовремя. Послушайте, вопрос в том, хватит ли у вас на это духу.
На сей раз молчание длилось гораздо дольше.
— Хорошо, «Британия». Мы попытаемся.
Глава 68
Глаза Констанс распахнулись, окружающий мир стремительно возвращался: корабль, качка, стук дождя в стекло, рев моря и стоны ветра.
Она уставилась на дгонгз. Тот лежал мягкой кучкой вокруг древнего клочка сморщенного шелка. Узел развязался — по-настоящему!
Констанс ошеломленно посмотрела на Пендергаста. Голова ее спутника чуть приподнялась, и глаза вернулись к жизни — серебристые радужки поблескивали в пламени свечей. По лицу его расползлась странная улыбка.
— Ты оборвала медитацию, Констанс.
— Ты пытался… затащить меня в огонь.
— Естественно.
Девушка почувствовала прилив отчаяния. Вместо того чтобы вытащить его из тьмы, она едва не оказалась втянута туда сама.
— Я стараюсь освободить тебя от прежних оков.
— Освободить меня, — горько повторила она.
— Да. Чтобы ты стала тем, чем сама желаешь стать: свободной
— Вот что сделал с тобой Агозиен, — с горечью проговорила Констанс. — Сорвал все моральные и этические тормоза. Развязал и дал зеленую улицу самым темным и социопатическим желаниям. И то же самое он предлагает мне.
Пендергаст встал и протянул ей руку. Констанс ее не приняла.
— Ты развязал узел.
— Я до него не дотрагивался, — ответил Пендергаст негромким, но дрожащим от ликования голосом. — Абсолютно.
— Но тогда каким образом…
— Развязал силой мысли.
Она продолжала удивленно взирать на него.
— Это невозможно.
— Не только возможно, но и произошло, как видишь.
— Медитация не удалась. Ты остался таким же, как прежде.
— Медитация удалась, дорогая моя Констанс. Я изменился, и весьма. Благодаря твоей настойчивости я теперь в полной мере осознал власть, даваемую Агозиеном. Это власть чистой мысли, власть сознания над материей. Я получил доступ к необозримому, безграничному резервуару могущества, и то же самое можешь сделать ты. — В глазах его блестела страсть. — Это выдающаяся демонстрация возможностей Агозиен-мандалы, ее способности трансформировать человеческий ум и человеческую мысль в инструмент колоссальной силы.
Констанс смотрела на опекуна, не отводя глаз, и ужас заползал в ее сердце.
— Ты хотела вернуть меня обратно, — продолжал он. — Ты хотела вернуть меня к старой, противоречивой, глупой, нелепой сущности. Но вместо этого перенесла вперед. Ты отворила мне дверь. И теперь, моя дорогая Констанс, твоя очередь освободиться. Помнишь наше маленькое соглашение?
Девушка не могла вымолвить ни слова.
— Вот видишь. Теперь твоя очередь взглянуть на Агозиен.
Но она все еще не могла решиться.
— Как хочешь. — Пендергаст встал и взялся за горловину холщового мешка. — Больше не стану о тебе заботиться и за тобой приглядывать.
Спецагент закинул мешок на плечо и двинулся к двери, не глядя на воспитанницу.
С удивлением и ужасом Констанс поняла, что перестала для него что-то значить.
— Погоди…
Ее прервал раздавшийся из-за двери крик. Дверь распахнулась, и в каюту влетела Мария. За ней Констанс увидела нечто серое, аморфное, похожее на дым, и это нечто двигалось к ним.
Откуда взялся дым? Неужели на судне пожар?
Пендергаст уронил мешок и невольно отступил на шаг. Констанс удивленно отметила на его лице изумление, даже страх.
Нечто заполнило собой весь дверной проем. Мария вскрикнула, но сущность обволокла ее, заглушая вскрики.
Проплыв в каюту, призрак на мгновение заслонил собою коридорную лампу, и ошеломленная Констанс увидела внутри дымного силуэта что-то странно раздувающееся, с двумя налитыми кровью глазами и третьим глазом на лбу, посередине. Какое-то демоническое существо дергалось, словно калека, колыхалось, качалось при движении, а может, пританцовывало…