"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Дядька подумал несколько минут, а потом кивнул, взял ложку и принялся за еду.
— Да что там говорить… — Выдала Машка не прожевав до конца кусок хлеба, который она ела вприкуску с супом. Из-за этого половину слов удалось разобрать с трудом. — Алка, наверное, ему от ворот поворот дала.
Тут же ей в лоб прилетело дядькиной ложкой. Звук вышел глухой и неожиданный.
— Прожуй, а потом сплетни рассказывай. — Заявил Виктор, затем вытер ложку лежащим рядом кухонным полотенцем и снова принялся есть. Я так офигел, что застыл с открытым ртом. Ничего
— Ой, ну и ладно… — Протянула сестрица обиженно. При этом у нее на лбу отчётливо виднелся оставшийся след.
Тетка отодвинула кастрюлю, несколько минут посидела молча, а потом, не выдержав, наклонилась ближе к Машке.
— Какая Алка?
— Какая, какая… Со станции. Милютиных дочка. Каждый в Зеленухах уже знает, только вы одни не в курсе. — Буркнула та.
Тут же все присутствующие повернулись ко мне, видимо, вспомнив о ночных приключениях, в которых я, так сказать, исполнял главную роль.
— Поговорю. — Многозначительно обозначил им свою позицию и принялся уплетать дальше.
Пусть про Андрюху лучше думают, а не о моих выкрутасах.
В этот момент предмет нашего разговора обозначился на порожках с полотенцем под мышкой и ещё более траурным выражением лица. Мы резко замолчали, глядя, как Андрюха медленно и печально шагает в сторону калитки, ведущей к хозяйственным постройкам.
— Вить… оставь его завтра с Жориком. Пусть вместе к председателю сходят и поговорят как раз. — Тетка задумчиво смотрела вслед исчезнувшему уже из поля зрения Переростку.
— Хватит тебе! Не барышня кисейная. Дурь зашла какая-то. — Дядька пожал плечами, не отрываясь от ужина.
Я сначала вдохновился, услышав предложение Анастасии. Ситуация вышла бы в цвет. Все же Андрюхина помощь с процессом создания производства мне нужна. Как раз бы и Егорыча проведали. Но ответ Виктора зарубил надежду на корню. Думаю, вряд ли тетка будет спорить. Получать ложкой в лоб мало приятного. Вон, одна уже отхватила. Однако, стоило дядьке озвучить отказ, начался форменный театр одного актера.
Сначала она вздохнула, потом выдала протяжное «Э-э-э-э-эх…». Тут же следом сбегала за водой, принесла таз, водрузила все это прямо перед носом мужа и принялась демонстративно громыхать половником в воде, якобы его моя. Затем снова вздохнула. Раз двадцать, наверное. Выдернула у Машки из рук тарелку, хотя сестрица не успела доесть, и начала возить ей по металлическому, на секундочку, тазу. Все это с лицом, от которого мухи дохли на лету. Нервы сдали даже у меня. Это просто какая-то пытка. Что уж про дядьку говорить. Тот опустил ложку, несколько минут смотрел на Анастасию, при том, что звук, с которым тарелка ездила по железному, дну становился все громче, а тяжёлые вздохи перешли в какие-то замогильные стенания.
— Хорошо! Пусть остаётся с Жориком. — Дядька в сердцах бросил несчастную ложку прямо в таз с такой силой, что во все стороны разлетелись брызги и, поднявшись из-за стола, пошел в дом.
Я с тоской посмотрел в свой суп, где теперь жидкости стало значительно больше, а сверху плавал мыльный пузырь, прилетевший вместе с грязной водой из таза. Ну… зато следующий день обещает стать значительно лучше.
Глава 17
Следующее утро напоминало мне День Сурка. В который раз просыпаюсь именно под эти звуки. Снова та же самая суета. Разговоры про дойку и коров. Когда ж они уже все надоятся. Вообще раньше не думал, что это — обязательный, ежедневный процесс. Отвечаю. Ну, не дебил, конечно, знаю, откуда берется молоко, однако как-то был уверен, это происходит реже, что ли. А тут их с утра до ночи и доят, и доят. И доят, и доят.
Следующая честь утренней программы — дядькины сборы на работу, которые тоже шли по стандартному плану. Ещё я слышал, как он давал указания Андрюхе насчёт тех дел, которые надо нам дома выполнить. Смелый Виктор мужик. Я бы не рискнул после всего, что было, доверить нам двоим даже хомячка. Уже очевидно, мы с Андрюхой совершенно не созданы для совместной работы. Правда тут же последовало замечание, если и в этот раз накосорезим, он нам завяжет узлом … Когда услышал, что именно, аж заломило внизу.
— Зачем он вам, если головы на будет? — Невозмутимо заявил дядька, — А ее не будет, оторву к чертям. Сначала голову, потом все остальное — на морской узел.
Хотя, дело, озвученное Виктором, вроде бы, представлялось мне легким. Что-то у кого-то почистить. Плохо разобрал слова сквозь сон, что именно и у кого именно, но обрадовался. Чистить всяко лучше, чем иметь дело с курями, с которыми у меня уже личная вендетта походу, или опять возиться с картошкой. Ещё Виктор несколько раз повторил Переростку, чтоб тот обязательно был рядом и одного меня не бросал. Типа, опасное это дело, оставлять Жорика наедине с его, то есть, моей, фантазией. Думаю, ды даааа… Кто бы говорил…
Когда проснулся окончательно, а не проснуться было сложно, братец несколько раз позвав по имени, просто принес ведро ледяной воды из колодца и плеснул ее прямо в постель, было почти девять утра. Меня от неожиданного душа подкинуло вверх на метр точно.
— Ты манданулся? Придурок!
Я выскочил из постели, расставив руки, наблюдая при этом, как стекает на пол вода и расплывается достаточно приличной лужей.
— Я тебя будил, ты не слышал. — Переросток пожал плечами, затем вышел из комнаты, но тут же заглянул обратно. — Да… Ты матрас и подушку тащи сушить на улицу. А то от бати огребешь. Завяжет тебе узлом… Хотя, нет. Пусть будет сюрприз.
— Мудак! — Бросил ему вслед, но ситуацию это вообще никак не исправило.
Я — мокрый, постель — мокрая. Свидетелей, что сделал данное непотребство братец, не имеется.
Матерясь и проклиная Зеленухи вместе со всем его неадекватным населением, стащил матрас, простынь, подушку, а затем понес их во двор. Походил, посмотрел. Класть на землю нельзя, это понятно. Мне же потом на них спать. В летней кухне отыскал какую-то клеёнку, расстелил ее и разложил постель сверху, чтоб попадало солнце.