"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Пользуясь моментом, тем не менее, решил опять же не упускать возможность и на волне всеобщего восхищения обсудить с девицами наш будущий проект. Первым делом выяснил, умеет ли кто-то в селе шить. Просто сомневаюсь, будто и в Москве мы нашли бы что-то подобное. Про деревню, с ее единственным на пять сел универсамом, который находился в Воробьевке, даже говорить не стоит. Тут только делать эксклюзивный вариант, своими ручками.
Вопрос вызвал у присутствующих сначала молчаливое недоумение, а потом смех. Оказалось, все умеют. Девки имею в виду. Это значительно облегчало ситуацию. Значит, костюмы сделаем сами. При парнях не рискнул описывать модель, сказал очень туманно, мол — последний писк спортивной моды. В Москве,
Один из парней все же засомневался и осторожно спросил, а давно ли подобное появилось в советском спорте. Я аккуратно, в очень обтекаемой форме, с уверенным лицом поведал всем страшную тайну, что нововведение появилось совсем недавно, в связи с предстоящей олимпиадой. Позаимствовали мы его у загнивающего запада, но не в том, капиталистическом варианте, как там, а немного переделав под правильных, порядочных, советских спортсменов. Короче, если честно, нес такую околесицу, что услышь меня кто-то из соображающих в теме спорта людей, покрутил бы у виска. Но деревенские в теме точно не соображали, а потому слушали меня, искренне веря всему сказанному. Как дети, отвечаю. Никому из них в голову не пришло, будто на самом деле я замышляю кинуть их село через то самое место.
Матвей Егорыч дослушал мою речь до конца. Не то, чтоб ему было очень интересно, хотя, и это тоже, но в большей мере по причине категоричного отказа Борьки уходить без меня. Правда, в обсуждении дед принимал очень активное участие. В основном поддакивал моим словам, уверяя всех, что точно краем уха слышал про группы поддержки. На вопрос одного из парней, где это, интересно, он мог что-то слышать, если дальше станции, никогда и нигде не бывал, Егорыч многозначительно повел взглядом в сторону Бориса. Вопросы сразу отпали. Репутация козла оказалась выше всяких сомнений.
В итоге, закончив совещание со своей будущей командой и договорившись начать тренировки прямо завтра, мы вчетвером, я, Андрюха, дед Мотя и Борька, направились к дому Клавдии. Братец заметно нервничал, хотя вида старался не показывать. А мне, честно говоря, заодно хотелось убедиться на счет своих подозрений о «погребном» романе этой парочки. И если я прав, то в срочном порядке необходимо будет вправить Андрюхе мозги.
По дороге Переросток просветил меня, что козлы на самом деле похожи на собак. Точно так же поддаются дрессировке. А вообще, существа они очень хитрые, имеющие склонность к математике и анализу. Борис в процессе рассказа братца периодически что-то «мекал» и смотрел таким взглядом, будто понимает каждое слово, а уж «анализ» — вообще его второе имя. Вот только когда Андрюха снова начал рассказывать про бороду, случку и специфику козлов со всем этим процессом связанную, очень убедительно, искренне, от всей души попросил его заткнуться.
В общем за разговорами, не заметили, как оказались возле Клавкиного дома. На улице уже начало смеркаться. Не знаю, что там и кто будет лечить, потому как, того и гляди, станет совсем темно.
Ветеринар, что вполне ожидаемо, встретил нас совсем не приветливо. Сдается мне, он был не рад столь активным клиентам.
Я разглядывал его с интересом. Во мне закономерно играло любопытство, с кем Жорика Милославского перепутали в самый первый день прибытия. Честно говоря, стало даже как-то обидно. Совершенно неприятный тип, этот местный Айболит, отвечаю. Выглядел он лет на тридцать. Может, больше. Сложно сказать, слишком какой-то смазанный. И данный факт снова ребром ставил вопрос о возрастном несоответствии Клавдии и братца. Лицо у мужика было вытянутое, сильно напоминающее лошадиное, при
Болел ею в детстве сам. Няня, в то время отвечающая за мое здоровье и нормальную жизнедеятельность, позвонила матери, которая находилась в своей очередной поездке. Что-то связанное с интересами государства. У родной мамочки в принципе всегда во всем присутствовали интересы государства. Мне кажется, даже с отцом они жили во имя государства. А что? С одной стороны — Госдума, с другой — Совет федерации. Идеальный брак. Сестра — это процветающая экономика страны. А я… А я, наверное, та самая харизма и неповторимый русский дух.
Так вот, няня позвонила родительнице с вопросом, не против ли она, если мы самостоятельно будем лечить ветрянку. Думаю, мать даже вопрос не дослушала, просто сразу сказала: «Делайте, что считаете нужным, главное — Денчик и его благополучие».
Дежурная фраза, которая звучала далеко не единожды за всю мою жизнь. Няня сходила в аптеку и принесла какую-то малиновую бурду. При этом с очень ехидным лицом поведала, будто бурда бывает ещё и бесцветная, но она намажет меня именно малиновой. Не знаю, в чем прикол. Может, ей цвет нравился, а может угорала просто, глядя, как по дому разгуливает восьмилетний пацан, расписанный от пяток по самую макушку. И вот она, эта няня, сейчас даже имя не скажу, помнится, ругалась, когда лез чесать волдырики. А чесались они просто жопа как. Но пугала меня именно тем, что если сдирать корочку, то на месте болячки останется некрасивая дырочка. Поэтому и отложилось в памяти. Я уже тогда переживал за свое смазливое лицо.
Вот судя по сыну продавщицы Клавдии, он эти болячки не просто чесал, а ковырял осознанно, имея цель превратить себя в урода. Потому как ими было усыпано все лицо. Да и в остальном тоже малоприятный тип. Волосики реденькие, какие-то прилизанные. Зубы кривые. Опять же лошадиные. Думаю, верно он профессию выбрал. С такой рожей только животных и лечить. Но вот как меня могли с ним перепутать, не понимаю. Даже тихонько спросил деда Мотю, пока довольная Клавдия, будто на распродаже последние Луи Витон за три копейки отхватила, суетилась, приглашая нас в дом. На свой вопрос получил ответ, что «портретов» ему не давали, а по описанию, хрен его разберешь, все малолетки на одно лицо. Малолетки. Ясно? То есть двадцатилетний пацан и мужик за тридцать для него — малолетки.
От гостеприимства продавщицы мы отказались по причине того, что козел упорно не желал идти пить чай, и это вполне логично. Его же не на самогон приглашали. На кой черт Борьке чай. Он упирался, отказываясь приблизиться даже к порогу дома. Матвей Егорыч хотел Бориса привязать к ручке двери, чтоб животное было в зоне видимости, оставлять его одного во дворе опасался. После недавней эпичной битвы вполне понятные переживания. Однако, ни черта по итогу не вышло. Борис будто внезапно начал страдать раздвоением личности, и в данный момент считал себя ослом, вообще не двигаясь с места. Без преувеличения. Просто встал, как вкопанный. И все. Ни вперёд, ни назад.
К тому же, сам ветеринар откровенно не был рад нас видеть и, по-моему, упорно от своих прямых обязанностей отлынивал, ссылаясь на позднее время.
— А что время? Что время? — Горячился Матвей Егорыч, — Это в городе там у вас усё по графику. А тут, видишь как? Козел не в себе, надо что-то с ним делать. Ждать — силы нет. До завтра говорит… Слышь, Жорик? До завтра, он говорит. До завтра с меня три шкуры спустят.
— Кто? Кто с Вас спустит? Кому нужна Ваша шкура? — В свою очередь начал заводиться Клавкин сын. Вообще, звали его, как оказалось, Вячеслав Витальевич, или Славка, но для меня он навсегда теперь останется именно Ветеринаром. Местный Айболит стоял в дверях дома уже в трусах и майке, что однозначно говорило, на рабочие сверхурочные часы он явно не рассчитывал.