Колхозное строительство 1
Шрифт:
А потом без перерыва почти Вика грянула «День Победы».
«Этот день ПобедыПорохом пропах,Это праздникС сединою на висках.Это радостьСоКогда песня закончилась, Пётр решил прервать концерт и захлопал в ладоши. Медленно, как сомнамбулы, трое слушателей повернулись к нему.
– Пётр Миронович! Машенька сказала, что сейчас споёт ваши песни. Эти песни? – первым пришёл в себя Гофман.
Пётр знал его историю, более того – с его дочерью он учился в одном классе. Через два года Отто Августович купит автомобиль «Москвич», набьёт его полный охотниками и перевернётся. Все погибнут – выживет только собака – и симфонический оркестр распадётся. Не найдётся второго такого подвижника. Нужно будет это предотвратить – вот только как? Жизнь в Краснотурьинске теперь ну очень круто поменяется. Может, просто не позволить ему купить машину? Или ещё лучше, прикрепить авто с шофёром?
– Вам не понравилось? Маша, а ты какие песни ещё спела? – обратился он к продолжающей сидеть с поникшими плечами Вике Цыгановой. Устала.
– Все десять.
Да, за последние пять дней они подготовили слова и музыку, пусть пока без всякой аранжировки, к десяти песням о войне.
«Бери шинель, пошли домой». «Нам нужна одна победа» – тоже Булата Окуджавы. «Сыновья уходят в бой» – Высоцкого. «Он вчера не вернулся из боя» – его же. «Мы вращаем Землю» – опять его. «Маки» – нетленка Юрия Антонова. «Колоколенка» – великая вещь Леонида Сергеева. «Баллада о матери» – песня Мартынова на слова Андрея Дементьева. «Журавли» – сумасшедшая вещь Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова, правда, в обработке «Високосного года». «День Победы» – гимн Тухманова на слова Владимира Харитонова.
– Маша сказала, что это ваши песни. Это правда? – подскочил к Петру директор Дворца культуры.
– Маша поскромничала. Она вообще очень скромная девочка. Слова одной из них написал поэт Расул Гамзатов – я её только чуть исправил. У него там про гусей, а я их на журавлей поменял. Остальные стихи мои, а вот музыку мы с Машенькой вместе писали, и тут львиная доля её. Я-то сам нот не знаю, – развёл руками Штелле.
– Пётр Миронович! В это с трудом верится… – начал было Гофман, но его прервали.
– Это правда! Я ведь сама слышала, как папа с Машей песни по вечерам под гитару писали! – набросилась на работников культуры «дочь» Катя, до этого мышкой сидевшая в углу зала.
– Да я не сомневаюсь в авторстве. («А зря!» – мысленно вздохнул Пётр). Просто из этих десяти песен две точно великие, за них вам дадут как минимум Государственную премию. А остальные настолько необычны, что их даже сравнивать не с чем. А «День Победы»! Да нужно половину наших композиторов разогнать. Они такую песню не напишут.
Пётр вспомнил, с каким трудом пробивалась именно эта песня. А ведь сейчас будет ещё хуже! Тогда не пущал председатель правления Союза композиторов РСФСР Родион Щедрин, грудью ложился на амбразуру – так там хоть был известный поэт и фронтовик Владимир Харитонов, ну и Тухманов тоже был членом союза.
С песнями получилось непросто. Скорее всего, часть слов заменена на отсебятину – особенно в песне «Мы вращаем землю». Дак, может, она и не хуже стала, а лучше! Они несколько раз спорили с Викой о том, кого объявлять автором – не хотела Цыганова чужие песни себе приписывать, у неё и своих полно. Полно-то полно, но с ними решили погодить – там почти везде ругают власть, и везде есть упоминание бога. Как воспримут слушатели слова: «С нами бог и Андреевский стяг»? Не прокатит – по крайней мере, для первых песен. Вот и решили, что автором стихов выступит Пётр, тем более что он стихи и так пишет, а авторство музыки разделят пополам. Он-то ведь нот не знает.
– Пётр Миронович, а вы можете другие свои стихи прочитать? – нет, не поверили пока культработники. Глущенко вон как сощурился.
– Да пожалуйста. Из ранних прочту.
Закопали гномы сундуки,Полные каменьев дорогих,И теперь их ищут дураки,Днём и ночью думая о них.А ещё по свету носит где-тоПтицу счастья – синюю мечту,И за нею, выдумкой поэта,Всё бежим мы в сторону не ту.Карты гномьих кладов не найти,Не сыскать гнездовья синей птицы.Хоть полсвета сдуру обойди,А в силки летят одни синицы.Закопали гномы сундуки,И теперь их ищут дураки.– Иронично. И актуально. Что же вы не публикуете ничего, а, Пётр Миронович? – покивал головой директор.
– А надо? Есть настоящие поэты, члены союза писателей. Думаю, очень далеко мне до Евтушенко.
– Да чёрт с ним, с Евтушенко! Как вы умудрились десять песен за пять дней написать?! Может, продемонстрируете? – это решил вмешаться в разговор руководитель духового оркестра Август Фридрихович Грец.
– Ну, задайте тему. До обеда у меня время есть, а потом совещание с партактивом предприятий, так что не взыщите, товарищи, – взглянув на Вику и получив одобрительный кивок, согласился первый секретарь.
– Ну, не знаю. Про рябину… Нет! Про снегирей. Да, про снегирей. Вон за окном на ветке целая стайка, – Грец указал на заиндевевшие окна. Правильно, стеклопакетов-то нет. Но верх окна был чист от изморози, и через него в самом деле были видны сидящие на ветках снегири.
– Давайте так. Девочки, наверное, проголодались – вы пошлите кого-нибудь за булочками и чаёк организуйте, а мы с Машей пока напишем вам песню про снегирей. Только бумажку мне принесите, стих писать буду.
– Пока мы за булочками ходим, песню напишете? – хохотнул Гофман.