Колхозное строительство 6
Шрифт:
Глава 2
Событие третье
Директор во время урока встречает в коридоре Вовочку:
— Ну, а теперь за что тебя выгнали из класса?
— Я — классовый враг.
Пётр шёл по переходам Кремля за полковником и даже не гадал — знал, что идут к Шелепину. В его кабинете и не был ни разу. Какие могут быть общие дела у «главного по тарелочкам» и министра сельского хозяйства? Ну, по тарелочкам — потому, что профсоюзы у Штелле всегда ассоциировались с банкетами. Они устраивали и башляли. Наполняли тарелки пюре с котлетами. А Шелепин — председатель
Что знал о «Железном Шурике»? От генеральского звания при назначении руководителем КГБ отказался. Скромен? Позёр? Работая в КГБ, занимался пересмотром дел врагов народа. Выпускали всех подряд. Теперешняя Украина — наполовину вина этого человека, это из-за него хлынули из лагерей десятки тысяч бандеровцев. Как сказал Хрущёв: «В КГБ нужен свежий человек, который был бы нетерпим к любым злоупотреблениям со стороны чекистов». Повыгонял всех, кто работал при Берии и Абакумове. Серьёзно сократил штаты, хотел заняться ловлей шпионов чужих и отправкой за кордон своих. Хрущёвская оттепель. Хорошо, когда можно рассказывать анекдоты про Брежнева или Хрущёва и знать, что тебе ничего за это не будет. Хорошо? А повальная безответственность чиновников за порученное дело, неподсудность партократии — Тоже хорошо?
И вот с любым делом, порученным «Железному», так. Не знает меры. Хорошее начинание доводит до абсурда.
Вышедшие на свободу осуждённые по подложным обвинениям люди должны молиться на него. А ещё на него должны молиться работники ЦРУ. Всё для них. Велком!
В интернете муссировался рассказ о том, что ему отремонтировали квартиру, а он за это заплатил — а до него в руководстве партией так никто не делал, и начали на бедного честного Шурика косо поглядывать. Ах, он «совесть партии»! Были же в то время такие люди. Хрен на блюде!
Он, мать его, возглавлял Комитет партийно-государственного контроля, одновременно являясь заместителем председателя Совета Министров СССР. Он не терпеть косые взгляды должен был, а заставить платить всех. Ликвидировать все 200-е секции. Вместо этого пьяного дебошира, мужа-партийца, с женой, побитой тем, мирил. Нет, работа-то, конечно, нужная! Выхлопа только нет.
Незадолго до переброски сознания Штелле в Петра Тишкова была в «Московском комсомольце» статья. Там про Шелепина было написано вот как: «…страшно возмущался тем, как плохо живёт народ. Целый месяц по его поручению мы готовили записку в Политбюро о том, что надо сделать уклон на производство товаров народного потребления, начать техническое перевооружение. Но безрезультатно». Вот — в этом весь он! Безрезультатно!
Ну, и главный минус. Он протащил в руководство страны кучу «комсомольцев». Они практически нигде не работали, они с самой юности были оторваны от народа и от настоящих людей. Они варились в своих ячейках, собраниях, съездах, конференциях. Они ничего не умели. Брежнев разогнал недавно. Теперь вернут.
Вот сейчас останутся один на один. И что? Попытаться ему глотку перегрызть? А кто сядет в кресло? Ну как очередной Хрущёв! Вообще хана стране.
— Подождите, — полковник подошёл к двери и постучал.
Выглянул майор. Оглядел оценивающе Петра и кивнул. Посторонился. Тишков зашёл в приёмную. Стандартная
Дверь в кабинет двойная. Шумоизоляция? Безопасность. Майор открыл одну и постучал во вторую.
— Александр Николаевич, тут Тишков Пётр Миронович.
— Пусть заходит, — дебильный разговор. Будто это Пётр у него аудиенции домогается.
Зашёл.
Событие четвёртое
Купил джинсы китайского производства. Ширинка расстёгивается на ходу самопроизвольно. Теперь я знаю, почему их больше миллиарда.
— Успешно ведь слетал? — Александр Николаевич руки не протянул. Вернее, протянул — но не здороваться, а приглашая на стул садиться.
— Спасибо.
— Чего спасибо? — мотнул головой.
Пятьдесят лет. Холёная голова. Даже благообразен. Губы немного тонковаты, и всё время чуть дёргаются — нервничает. Портит общее впечатление родинка справа у рта. Ага, вот в профиль благообразие пропадает. Череп неправильной формы. Как в фантастических фильмах — чуть вытянут назад и вверх. Может, и есть инопланетянин?
Нет — тем бы чувство стиля вживили в нейросеть, а этот оделся, как Бог (тьфу, ЦУМ) послал. Белая рубаха, серый неновый костюм, чуть мятый, и запонки с янтарём — не золотые даже. Большие, жёлто-коричневые. Ни под галстук, ни под костюм, ни даже под цвет глаз не подходят. Глаза-то серые. А носит. Гордится. Красивые.
— Александр Николаевич, как члену Политбюро докладываю. Сборная заняла первое место как по «золоту», так и по общему количеству медалей. Футболисты и обе сборные по волейболу стали чемпионами. Для футбола — достижение, ведь на двух олимпиадах вообще не были. Ансамбль «Крылья Родины» дал два концерта на стадионе «Ацтека» по просьбе президента страны. Эти концерты помогли успокоить протесты молодёжи. За это был обласкан президентом Мексики Густаво Диас Ордасом и награждён Орденом Культурных заслуг.
— Ерничаешь? Молодцы. Правда, молодцы. И тут бы наградить тебя надо. Брежнев бы обязательно так и сделал, — Шелепин нервно перебрал руками лежащие перед ним исписанные листки. Перевернул их, перехватив взгляд Петра.
— Ты ведь понимаешь, Пётр Миронович, что в Москве я тебя оставить не могу.
— Тесно вдвоём? — пропади оно всё.
— Смешно. Хотел отправить тебя послом в Танзанию. Как думаешь, почему — только «хотел»?
— Надо отвечать? Или это риторический вопрос?
— Сделай милость.
— Против Косыгин. Его в Свердловском зале не было. Против Гречко. Его тоже не было. Кто ещё? Ну, министров не считаем. А, конечно! Помпиду звонил, или сам де Голль?
— Умнейший человек. И всё у тебя всегда получается — обидно даже. Всё правильно — плюс Семичастный и Цинев с Цвигуном. Один Устинов слюной брызжет. Я его понимаю. Мне ты тоже не нравишься, не наш ты человек. И не в деньгах дело. Ты всегда к цели не напрямую идёшь, а обойти преграды норовишь. Приспособленец. Карьерист.
— Карьерист? Отправьте меня назад в Краснотурьинск. Я ведь в Москву не рвался, — Пётр наклонился над столом, приблизившись к Шелепину, — Отправите?