Колизион. Шатер отверженных

Ясинская Марина Леонидовна

Над горизонтом поднималось бледное подобие солнца; белесые лучи не столько рассеивали утренний туман, который каждое утро неизменно укрывал окрестности, сколько меняли его цвет с серого на молочный. На этом фоне яркий, пестрый городок на колесах казался пришельцем, случайно завернувшим сюда из какого-то совсем другого мира.

Кристина бросила взгляд через плечо на припаркованный позади «Обскурион». Черный, мрачный, угрожающий, он подходил этому зыбкому туманному междумирью куда больше, казался увереннее, агрессивнее, сильнее. И предложение Джордана о помощи вдруг показалось рукой, протянутой не чтобы поддержать, а чтобы

столкнуть в пропасть.

Глава 3

На завтрак циркачи вышли невыспавшимися и подавленными. Неопределенность их положения не могла не угнетать, а присутствие рядом «Обскуриона», похоже, всех держало в напряжении. Но когда с переносных мангалов потянуло жареным беконом и тостами, а в воздухе поплыл аромат кофе, все незаметно приободрились. Когда перед тобой стоит тарелка с аппетитной едой, мысли о мрачном будущем сами собой на время отступают.

Намазав тост джемом, Кристина налила себе самую большую кружку кофе, которую только смогла найти, – день обещал быть длинным и непростым, а она после подслушанного разговора так и не сомкнула глаз, – и устроилась на раскладном стуле чуть поодаль ото всех, так, чтобы держать в поле зрения «Обскурион» и спокойно подумать. В голове крутились слова Джордана об афише и совместном представлении и мысли о принтере, который, похоже, указал именно на нее. Последнее особенно давило. Цирк выбрал Кристину директором. Цирк сейчас находится в очень трудной ситуации, и она не имеет права малодушно отступить! Но ох до чего же страшно взваливать на себя такую ответственность! Это и в нормальных условиях было бы непросто, а уж сейчас!

И Кристина, и остальные циркачи то и дело поглядывали в сторону «Обскуриона». Никто не выходил наружу, не готовил еду, не начинал репетиции и тренировки… Как у них организован быт? Они вообще завтракают? Может, их пригласить к себе? Угостить? Знает ли кто-то, как положено себя вести в ситуации, когда встречаются два цирка, укомплектованные невидимыми для остального мира людьми, которых выбросило из их собственных жизней?

Циркачи «Обскуриона» высыпали на улицу чуть позднее, все одновременно, словно по команде, и выстроились шеренгой вдоль своего автокаравана. Все в тех же темных, защитного цвета штанах и комбинезонах, они и правда больше всего напоминали армейскую группу, готовящуюся к выполнению тактического маневра.

Артисты «Колизиона» позабыли о завтраке, с беззастенчивым интересом пялясь на коллег. Вот перед шеренгой появился Джордан, с Рондой чуть позади, и обвел своих людей взглядом, словно генерал, оценивающий готовность войска. Затем что-то негромко сказала Ронда, и шеренга циркачей распалась. Но не хаотично, а на четко организованные группы, каждая из которых занялась своим делом, быстро устанавливая на поляне вдоль обочины все необходимые снаряды и оборудование для тренировки.

Всего пара минут – и циркачи «Обскуриона» уже вовсю отрабатывали каждый свою цирковую рутину.

Кристина завороженно смотрела на взлетающих

в воздух гимнастов, на строящих сложные фигуры акробатов, на мельтешащие шарики жонглеров, на эквилибристов и ходулистов, на хулахуперов и джамперов – и тщетно пыталась понять, чем то, что делают они, отличается от того, что делают артисты того же жанра, но в их цирке. Вроде бы одни и те же навыки, одни и те же приемы, но общее впечатление от представления «Обскуриона» – даже в таком черновом тренировочно-разминочном варианте – в корне отличалось от того, какое производил «Колизион».

Движения черных циркачей были более резкими и стремительными; казалось, для них это было не представление, а сражение, в котором они бьются не на жизнь, а на смерть. В каждом артисте чувствовалось напряжение, в каждой сцене – напор, в каждом номере – агрессия. Когда-то давно, когда Кристина еще занималась плаванием, на одно из занятий по хореографии на паркете к ним пришла девочка из секции смешанных боевых искусств. Смотреть за циркачами «Обскуриона», репетирующими свои номера, были примерно так же, как наблюдать за той девочкой, пытавшейся исполнять хореографические па. О нет, она безукоризненно повторяла каждое движение! Но в ее жестах совершенно не было необходимых грации, мягкости и плавности, и потому каждое танцевальное движение у нее походило на удар. Вот и с циркачами «Обскуриона» создавалось примерно то же самое впечатление.

А затем, через некоторое время, черные циркачи все разом, снова будто по неслышной команде, остановились и собрались вместе. Но не хаотичной толпой, а четким строем. В туманной дымке призрачного утра понесся низкий, четкий ритм барабанов, и строй циркачей ожил.

Это был самый необычный, мрачный, пробирающий до костей и в то же время впечатляющий групповой номер, в котором не было отдельного «я», были только идеальные детальки одного целого организма, точно знающие, что и как им делать, чтобы перед зрителями складывался удивительный живой пазл, который отличала та же резкость и агрессивность в движениях, что и каждого отдельного циркача. Кто бы ни делал эту постановку, он был настоящим талантом! А уж если представить себе, как это будет выглядеть в сценических костюмах, со световыми эффектами и музыкой! Ух!

Чем дольше Кристина смотрела, тем лучше начинала видеть общий замысел номера. Похоже, циркачи показывали что-то вроде сражения двух армий, только не «стенка на стенку», а нечто намного более эстетичное и хореографически продуманное. Эти отдельные группы, перемещающиеся только подчеркнуто вперед или назад, эти резкие броски по диагонали, после которых стоявшие на пути одной группы циркачи падали на землю… Да это же битва на шахматном поле! Завораживающая, посылающая вибрации самой настоящей опасности и притягивающая своей жесткой красотой!

У Кристины перехватило дух. Предполагалось, что циркачи генерируют максимальную энергию во время представления на арене перед публикой. Если «Обскурион» сумел создать такое напряжение прямо здесь, на обочине дороги, без костюмов, реквизитов, света и музыки, то каков же будет эффект под куполом шатра, перед зрителями? Да, если «Обскурион» всегда заканчивает свои шоу именно так, неудивительно, что у них никогда не бывает удалений. Перед таким напором этой яркой, требовательной, пугающей и одновременно захватывающей энергии представления не устоит ни один даже самый утомленный жизнью зритель.