Колледж волшебства. Пробуждение крови

Эльба Ирина

– Энн, спой мне, пожалуйста, – шепотом попросила я.

– Ты ведь бурчишь, когда я пою в душе.

– Сегодня я буду твоим самым преданным слушателем.

– Уговорила, – тихо рассмеялась девушка, гладя меня по голове. – Какую песню ты хочешь услышать?

– Что-нибудь доброе… Да, определенно, в данный момент мне нужна сказка.

– В таком случае, не грех воспользоваться Даром. Закрывай глазки и слушай.

Коснувшись пальцами моих висков, подруга запела, превращая слова песни в яркие цветные картинки, кадрами мелькающие в голове:

В невысокой траве да во жарком огне

На

углях, что из веток березовых,

Под журчанье ручья да под песнь ветерка

Танцевала ящерка черная.

И рубиновой россыпи пятна на ней

Загорались при каждом движении,

А простой паренек (шел двадцатый годок)

Любовался игрой в отражении.

Да и водная гладь, стоит здесь ли гадать,

Под надежной защитою прятала –

Целый город домов, из жемчужных цветов,

Что русалки с любовью закладывали.

В изумрудной траве, что блестит в темноте,

Да под кронами вечнозелеными,

Тихо пела краса (золотая коса)

О волшебных краях, за озерами.

Где в высокой траве да во жарком огне

На углях, что из веток березовых,

Под журчанье ручья да под песнь ветерка

Ворожбу ведут ящерки черные.

Это мой сон, где стихии водят хороводы, рождая новую чистую магию, и наполняют ею мир. Это мои фантазии, где нет страха потери и боли предательства. Этот далекий мир мне только снится, но Боги, как же хочется попасть в него.

Постепенно картинки волшебной поляны сменялись видениями войн, которые уже были и которым только суждено свершиться. Кто-то говорил, что знать будущее – это благо. Дар небес, посланный существам, чтобы менять историю. Я же считала, что нет худшего проклятия, чем изо дня в день наблюдать гибель целых народов и быть не в силах переплести нити Прядильщиц, которые своими золотыми ножницами обрывают жизни тысячей.

И снова меня душат безмолвные рыдания, исторгаемые не телом, а израненной душой. Я бессильна… я слаба… В моих снах нет смысла. Они хаотичны и бессвязны. Лишь одна общая черта у этих видений – демоны. Твари, чья жажда власти навсегда останется в памяти миров, записанная во временную летопись реками крови. Теперь я знаю наверняка, что мое участие в этой войне предопределенно свыше, но вот как оно отразится на исходе, не знают даже Боги. Остается лишь молить демиурга вселенной о ровном пути и легкой смерти. На большее я даже не рассчитывала…

– Анна, ты сможешь позвать Ксандра? Мне очень надо с ним поговорить.

Подруга осторожно поднялась на ноги, подкладывая мне под голову подушку, и укрыла пушистым пледом.

– Мое присутствие понадобится?

– Нет. Я хочу, чтобы по ночам ты спала спокойно.

– Понятно. Если что, ты знаешь, где меня искать, – мечтательно улыбнувшись, Анна покинула комнату, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Значит, есть пара минут, чтобы решить, что именно можно рассказать. Очень уж не хотелось вдаваться в подробности и заново переживать события минувших дней. К тому же, я понятия не имела, как передать Ксандру слова Дамиары и поведать, что именно она была невольным шпионом. Сомневаюсь, что он поверит мне, но все же, надо выполнить последнюю просьбу девушки.

– Ты звала меня?

Ксандр бесшумно проскользнул в комнату, притворяя за собой дверь, и замер возле кровати. Приняв вертикальное положение, я похлопала рядом с собой, предлагая Блекблуду присесть. Разговор предстоял длинный и сложный. Помявшись немного, я все-таки начала повествование, по возможности избегая щекотливых тем и уходя от ответа на нежелательные вопросы. Когда я дошла до части, где Дамиара признавалась в своем предательстве, Ксандр напрягся и нахмурился, впитывая информацию. Казалось, что он не был особо удивлен, скорее – расстроен. Что-то мне подсказывало, что их отношения выходили за понятие «дружеские». Ну, хотя бы становится ясно, почему она просила позаботиться о нем.

– Что с ней произошло? – вот и прозвучал вопрос, которого я боялась больше всего.

Как объяснить, что Дамиара добровольно отдала свою душу, чтобы спасти меня и остаться с родными? Как смягчить удар Судьбы, не прибегая к помощи пустой лжи и глупых слов утешения?

– Я не буду рассказывать, что именно произошло. Для меня это слишком тяжело. Могу лишь сказать, что последними её словами были: «Надежда пристала к берегу. Путь завершен».

После этого признания Ксандр резко побелел, сжав руки в кулаки и тихо зарычал. Ему было больно… Кажется, он сдерживался из последних сил, чтобы не подскочить с места и не разнести все в этой комнате.

– И ты не остановила её? Позволила заплатить душой за твою свободу? Знаешь, Кира, я был о тебе лучшего мнения!

С этими словами, прозвучавшими в повисшей тишине ударами гонга, мужчина выбежал из комнаты, так ни разу не посмотрев на меня. А я… я дала волю слезам, прекрасно осознавая свою вину, упавшую на плечи непомерным грузом. Что же, если он возненавидит меня за произошедшее, я приму это наказание. Все равно для совести нет ничего хуже, чем долг жизни, который уже никогда не сможешь оплатить.

***

Несколько шустрых светлячков, задорно играющих в воздухе, освещали подземный кабинет профессора Горнса, то и дело выхватывая из темноты странные теневые лики. Я уже больше двух часов сидела рядом с металлической коробкой, перебирая старинные фолианты по видам магических существ, и пыталась определить, что за чудо нашел Джон. Из глубины обитого тканью ящика на меня смотрели три пары разноцветных глаз, опушенные ресницами зеленого флюоресцирующего колера. Густой пушок, насыщенного лимонного цвета, покрывал все тело малыша, лишь в области крылышек приобретая более темный оттенок. Кошачьи ушки то и дело дергались в разные стороны, реагируя на малейший шорох. Крошечные лапки, заканчивающиеся прозрачными, словно ограненный алмаз, когтями, постоянно цеплялись за ткань, вынуждая меня через каждые две минуты высвобождать малыша из плена. С первого взгляда я влюбилась в это маленькое чудо, издававшее смешные звуки, больше напоминающие пыхтение крошечного паровозика. Впрочем, эта любовь продлилась ровно до того момента, пока малыш не зевнул… Около сотни мелких зубок, расположенных в три ряда, блеснули в свете светлячков, напрочь отбивая желание играть с ним. Хотя, как выяснилось позже, «котенок» оказался травоядным. Единственное, что меня смутило больше, чем зубы, это кисточка хвоста, на которой мерцал оранжевый огонь.