Коллеги
Шрифт:
Когда Сергей заехал к матери перед поездкой в Амстердам, она расплакалась, но это были радостные слезы.
— Сереженька, золотой мой, какой же ты стал! Я все время на тебя по телевизору смотрю, но только в жизни ты еще лучше! Прямо богатырь!
— Я же тележурналист, мама, — заметил Сергей. — Мне надо постоянно держать себя в форме. О том, что время от времени, бывая недовольным собой, он позволяет себе возлияния, выходящие за рамки умеренности, он упоминать не стал: мать сильно переживает каждую его неудачу.
— Повзрослел, возмужал, — сказала она. — За ум взялся! Ну кто же мог подумать, что из тебя такой видный тележурналист получится.
«Спасибо, мама, — подумал про себя Сергей. — Твоя непоколебимая вера в способности сына просто удивительна». А вслух произнес:
— И все-таки получился именно тележурналист.
— Жениться бы тебе, сынок, — высказала пожелание мать позже, когда поила его чаем с пирожками. — Вот как увижу, что ты нашел наконец подходящую девушку, тогда можно и помереть спокойно.
— Ну что ты, мам, — смутился он. — Не надоело тебе такие разговоры вести?
— А что поделаешь? — печально вздохнула она. — Я же не вечная. Вот, отца уже нет. Но должна же я знать, что у тебя все хорошо!
«Жениться! — вспомнил теперь Сергей совет матери, прислоняясь спиной к березе, растущей прямо около скамьи, на которой он сидел. — А стоит ли вообще? Кто меня такого вытерпит?» Но в его сознании вдруг ясно высветилось одно женское имя, которое он если и произносил, то лишь с неприязнью и даже с ненавистью. Сейчас же ему захотелось сказать его по-другому — с нежностью, с любовью. Он тихо назвал его, впервые вслушавшись в замедленное двойное «Н», так плохо сочетающееся со стремительностью Анны. Всего два звука, повторяющиеся в определенном порядке, ничего особенного, но почему же в них звучит столько всего? И ее воля, и ее кажущаяся холодность, за которой — теперь Сергей был в этом просто уверен — скрываются страстность, подлинная женственность, желание любить и быть любимой. И он, дурак, осел, все это упустил, видя в ней только досадное препятствие на пути к собственной карьере. А вот теперь она с другим. И не просто с другим, а…
Когда Сергей наконец осознал это; ‘ все вдруг встало на свои места. Он хотел соперничать только с ней, и не останавливался ни перед чем, лишь бы насолить ей… А ведь было время, когда он не верил, что от любви до ненависти один шаг.
И вот теперь в его руках ее будущее. Или он замалчивает то, что узнал, и Анна остается с Дэном Смирновым в полнейшем неведении, как и чем он зарабатывает в действительности, и живет с ним на эти самые деньги. (Боже мой! Зря говорят, что деньги не пахнут!) Или же все рассказывает Анне. Она ему, конечно, не верит, и тогда он подкрепляет свои слова доказательствами, опровергнуть которые невозможно, потому что они подлинные и вся правда передана в них с беспощадной точностью. У нее, конечно, не останется сомнений в том, что мужчина, с которым она хочет связать свою жизнь, — грязный подонок. И тогда наступит крах. Она возненавидит Смирнова, потому что не сможет жить с человеком, который, в сущности, обманул ее, показав только одну сторону своей натуры и скрыв то, что касается его темных делишек. Но возненавидит и его, Сергея Воронцова, потому что именно он раскрыл ей глаза и показал правду в том неприглядном виде, в котором она существует на самом деле. И наконец, Анна возненавидит себя — за то, что не почувствовала неладного и не поняла все сама, ослепленная внешним блеском этого… человека. И что тогда случится с ней?
Размышляя таким образом, Сергей и не заметил, как машинально нацарапал на скамье ее имя. А заметив, невесело улыбнулся — таких глупостей он не делал со времен своей зеленой юности. Действительно, он уже старый, хоть и строит из себя сейчас какого-то буколического любовника: современное поколение крутых парней с целью увековечивания имени любимой использует маркеры или баллончики с краской, а не острый край брелока в виде кинжала. Кажется, такие назывались мизерикордами, «кинжалами милосердия». Так что же милосерднее: рассказать ей все или промолчать? И то, и другое — одинаково гадко, одинаково мерзко. Но выбрать все-таки придется.
— Смотри: еще одна статья про нас с тобой, — Дэн взглянул на Анну поверх газеты и сделал эффектную паузу. — Вот, послушай:
«Известный российский Кутюрье, владелец модельного агентства „Russian Stars“ Дэн Смирнов, кажется, решил распрощаться с холостяцкой жизнью. Объектом его внимания стала талантливая тележурналистка Анна Черкасова.
Из достоверных источников стало известно, что познакомились они, когда Анна Черкасова получила задание сделать сюжет о новой коллекции одежды Дэна Смирнова, которая, кстати, была названа в ее честь «Анной». Их отношения за весьма короткий срок стали эталоном идеальной любви: их часто видят вместе, они не сводят друг с друга глаз и ни разу еще не поссорились. Однако у тех, кто сейчас со стороны наблюдает развитие отношений тележурналистки и Кутюрье, возникают некоторые сомнения по поводу их идеальности. Вот мнения некоторых наших читателей.
«Я не думаю, что на самом деле все здесь так чисто, как кажется». «По-моему, она выходит за него замуж из-за денег. Он ведь богатый: в случае чего может даже купить ей свой телеканал». «Уверен, это какой-то трюк. Смирнов никогда раньше так легко не шел на контакт со СМИ. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы ситуация изменилась. Всем известно, что у модельного бизнеса есть своя изнанка». «Может, хватит третировать двух любящих людей? Кто сказал, что идеальной любви не бывает?»
Свадьба Дэна Смирнова и Анны Черкасовой назначена на конец августа. Надеемся, что, несмотря на скепсис большинства, они все-таки настоящая влюбленная пара и будут счастливы».
— Ну что за глупости! — воскликнул Дэн, веселясь и сердясь одновременно. Он отбросил газету. — Теперь ты понимаешь, почему я до последнего времени не поддерживал контактов со СМИ?
Анна рассеянно кивнула, занятая своими мыслями. Дэн пристально посмотрел на нее, потом наклонился и поводил рукой перед ее лицом. Она встрепенулась.
— Что-то привиделось? — поинтересовался он ласково.
— Да так, — Анна зябко передернула плечами.
— Что, опять хочешь надеть защитную броню? — с укором спросил Дэн. — Кажется, уже давно пора от нее избавиться. У тебя нет никаких поводов носить ее. Знаешь, чего мне хотелось бы? — Он придвинулся к ней ближе, взял ее руку в свои. — Чтобы ты, просыпаясь, каждое утро в этом доме, который теперь должен быть и твоим, повторяла: «Теперь со мной все будет хорошо, ведь рядом находится человек, который сделает мою жизнь счастливой».
— Какая все-таки грязная получилась статья! — Анна брезгливо поморщилась. — Ну почему никто не хочет поверить в то, что двое людей могут просто взять и полюбить друг друга? Деньги! Изнанка модельного бизнеса! И никому невдомек, что я никогда не стремилась к большому богатству. У меня есть любимая работа, благодаря которой я могу ни от кого не зависеть, собственная квартира. В материальном плане мне больше ничего и не надо… И разве я согласилась бы стать твоей женой, если бы знала, что за твоим модельным бизнесом стоит что-то грязное, гадкое? Но ведь никакой изнанки нет. Ты творческий человек, художник. До встречи с тобой я даже не догадывалась, что создание одежды — это тоже искусство. Теперь понимаю.