Коллекционер душ 1
Шрифт:
Через минуту выбегаю на дорогу. Позади из кустов слышу рокотание. Оборачиваюсь. По меньшей мере несколько бесформенных сущностей двигается в мою сторону.
Подбегаю к ларьку, где покупал спички и начинаю яростно колотить в заднюю дверь. Никто не открывает. Продавщица опять дрыхнет.
Разворачиваюсь и начинаю убегать. Пока без плана в куда. Просто в сторону дома по дороге для машин и подальше от кустов, в которых могут прятаться души.
Яркие вспышки от разломов загораются и тухнут повсюду. Ноги уже не хотят нести, но я представляю целую тучу недругов, бегущих за мной, и открывается второе дыхание. Вещи в рюкзаке нещадно гремят на всю улицу, а пот растекается под кофтой, словно я стою под душем, а не мчусь сломя голову по холодной осенней улице.
Справа появляется душа взрослого аристократа. Он пытается схватить меня, но я вовремя наклоняюсь и пробегаю мимо. Слева тень с женской фигурой. Она смотрит на меня синими глазами, но не нападает. Значит агрессивные не все. И не всем от меня что-то надо.
Я спотыкаюсь и кубарем лечу с горки раздирая колени и ладошки. Боль начинает жечь места, где содралась кожа. Хочу быстро подняться и продолжить бежать, но по инерции бросаю короткий взгляд назад. Замираю в исступлении.
Нет преследования. Ни одной души позади меня. Слышу, как стучат открывающиеся ставни на окнах в пятиэтажке рядом. Какие-то уже открыты. Машина заворачивает во двор. Бомж отливает на угол дома.
И долго я так бежал? Пять минут? Десять? Час? Нет. За час я добежал бы до дома.
Раздается сигнал. Очень близко. Повторяется. Я оглядываюсь. Рядом никого нет. Догадываюсь, что сигнал идет из портфеля. Снимаю его с плеч и заглядываю внутрь. Синий экран светиться в темноте моей школьной сумки. Засовываю внутрь руку и достаю тамагочи. Вижу на горящем экране какую-то надпись. Читаю.
«Помоги мне!»
Глава 12. Фильм с Брюсом Уиллисом
— Что с тобой стряслось? — сестра, увидев меня в глазок, открывает дверь и запускает внутрь.
— Пережил апокалипсис, — бросаю я и скидываю с плеч рюкзак. — Мама дома?
— В комнате, читает, — подозрительно смотрит на меня старшая.
— Пьяная? — спрашиваю я.
Машка отрицательно мотнула головой.
— Отчим приходил?
— Не-а. Мама сказала, что теперь, пока все деньги не пропьет, не вернется. Вчерашнее отсутствие домашних сильно ударило по его самолюбию.
— Нужно бы ударить еще сильнее, — я стопами помогаю себе стянуть с ног ботинки и иду в ванную.
Включаю воду и достаю тамагочи из кармана.
— Помоги мне… — читаю не перестающее гореть послание.
Что это? Может когда я падал, как-то сильно ударил его и теперь питомец просит постоянно помочь ему? Типа, накормить, поиграть, убрать. Что там еще? И никакие кнопки не нажимаются. Ни при первой попытке, еще на улице, ни при второй — сейчас.
Убираю яйцеобразный предмет обратно в карман и умываюсь. Денек выдался насыщенный, но я жив и относительно здоров. Это главное. Теперь нужно будет узнать в сговоре ли с этими уродами Клаус и провести более умную слежку. Я был уверен, что они меня не заметили. Но раз парни тоже не пальцем деланы, то, что мне мешает завладеть телом Бобика и также проследить за ними? Конечно, и пса они могут заметить. Черт…Этот план еще подлежит размышлению.
Я взял старое вафельное полотенце с батареи, которую называют змейкой, вытерся и вышел из ванной.
— Тебе звонила какая-то Юлия Барт, — крикнула Машка с кухни. — Просила передать, что обо всем договорилась и ждет от тебя звонка.
Хоть одна хорошая новость за вторую половину дня. Значит теперь нужно раздобыть всего ничего. Шестьдесят тысяч рублей.
Я достаю из портфеля фото своей обнаженной сестры и иду на кухню.
— А еще сегодня весь день названивают по продаже котят. Видимо кто-то расклеил объявления с ошибочным номером. Есть будешь?
Я бросаю стопку полароидных снимков на стол перед сидящей за ним сестрой.
— Что это? — удивляется она и отставляет чашку с чаем в сторону. Присматривается.
— Это ты мне скажи, — я сажусь напротив и складываю руки перед собой, словно прилежный ученик за партой.
Машка берет в руку фотографии. Листает. Но не поднимает на меня глаз.
— Откуда они у тебя? — спрашивает она дрожащим голосом.
— Парфенов-младший. Перед которым мы вчера совершили безуспешную попытку извиниться. Он принес сегодня снимки в школу и брызгал слюнями, показывая их мне.
Машка встала со стула и принялась рвать фотографии. Без эмоций. Как робот, которому нужно непременно закончить работу. Она рвала их до тех пор, пока они не превратились в мелкие куски стружки. Затем кинула отходы в переполненное мусорное ведро, откуда куски бумаги вывалились и заставили ее снова упасть на колени и начать собирать их в мусорку.
— Вынесешь завтра ведро? — спросила она, до сих пор уничтожая улики своего унижения.
— Вынесу, — ответил я.
Я дал эти снимки сестре не для того, чтобы застыдить или унизить. Я отдал их ей для того, чтобы она перестала доверять каждому первому встречному и подумала о том, куда ее приведет дорога, вымощенная из таких легкомысленных поступков. Давить на больную мозоль, пытаясь все больше и больше застыдить собственную сестру я не собирался.
— Ты говорила что-то про еду, — перевел я тему. — Что подают?
Машка провела рукой по щеке, встала и не оборачиваясь ответила:
— Макароны по-флотски. Будешь?
— Конечно, — улыбнулся я и вновь отвлекся на пищащий в кармане тамагочи.
«Помоги мне.»
— Слушай, а у тебя был когда-нибудь тамагочи? — спросил я, под стуки ложки об алюминиевую кастрюлю.
— Тамагочи? — Машка обернулась ко мне.
— Ну да, — я показал ей экран игрушки. — Он недавно начал просить меня ему помочь. Но какую бы кнопку я не нажимал — ничего не работает.
Сестра отложила тарелку в сторону, вытерла руки о полотенце и взяла у меня яйцевидный предмет. Попробовала несколько комбинаций. Повертела в руках.
— Странно, — она протянула тамагочи мне обратно. — Попробуй спросить у Ларисы Игоревны. Кажется так ее зовут?
— Кого? — нахмурился я.
— Твоего преподавателя по Артефакторике.
— А! — отреагировал я. — Ага, ага.
Я убрал игрушку в карман и сходил до рюкзака. Посмотрел в дневник. Следующий урок по Артефакторике завтра. Но завтра у меня дежурство, значит…во вторник. Тут же расписание одно? Не меняется каждую неделю?