Коллекционер душ. Книга 4
Шрифт:
И следующий удар оказался гораздо сильнее. Как мне и было нужно. Именно после него я не смог устоять на ногах. Упал и замер, задержав дыхание.
План заключался именно в этом. Сделать вид, что они перестарались. Любой подросток включит голову, если поймет, что перегнул палку и, возможно, убил ребенка.
Я не мог видеть, что происходит, потому что лежал лицом вниз, но чувствовал, как напряжение в воздухе можно ножом резать. Еще через несколько секунд снег под ногами хулиганов захрустел. Кто-то из незнакомцев подошел ближе и положил руку мне на плечо.
Как только он снял перчатку и прикоснулся к моей шее, чтобы прощупать пульс, я открыл глаза, схватил его за балаклаву и сдернул маску с лица.
ГЛАВА 6. Лицо под маской
– Ты кто, черт возьми, такой? – процедил я, вглядываясь в лицо незнакомца.
Бритый под три миллиметра паренек с вытянутым лицом и массивным подбородком не растерялся. Его кулак тут же настиг меня в очередной раз. И теперь я отключился по-настоящему.
Темнота и тишина.
– Наконец-то ты очнулся, – Машка приложила руку к моему лбу. – Кажется, у тебя температура.
Она поднялась со стула и принялась стряхивать ртутный градусник.
Я огляделся. Это наша детская комната. Лежу на своей кровати. Все тело жутко болит.
– Как я здесь оказался? – мои губы еле шевелились.
Не похоже, что меня били еще после того, как я потерял сознание. Просто все те побои, которым я подвергся, не почувствовал с адреналином в крови.
– Баба Галя тебя нашла, – Машка повернулась к люстре, чтобы посмотреть опустилась ли красная полоса ниже тридцать шесть и шесть.
– Баба Галя? – нахмурился я. – Она ж только до магазина ходит и обратно.
– Ну да. Как раз у подъезда перед самым комендантским часом тебя и обнаружила.
– У подъезда? – произнес вслух я и задумался.
Значит подонки знают, где я живу. Чтобы не околел до смерти дотащили до дома. Хех. Еще бы в квартиру занесли. Но главное не это. Выходит, они либо следили за мной до этого – во что мне верится с трудом, либо это кто-то из моего ближайшего окружения. Тот, кто знает где я живу.
– С кем ты опять и что не поделил? – сестра раздраженно сунула градусник мне под мышку и уткнула руки в бока, изображая мамочку.
– А вот это вопрос, – задумался я. – Их было пятеро. Твоего возраста. Учатся в моей школе. Но разглядеть смог только одного.
– Кто это был?
– Я его не знаю. Короткостриженый. Родинка прямо под глазом. Левым. Вот тут.
– И все?
– Ага. Они были в масках, перчатках и темной одежде. Да и свет на улице не самый подходящий в это время. Для более точных описаний. Как фотограф, ты должна меня понять, – улыбнулся я.
Но Машка была сама серьезность.
– Значит ты не знаешь, что они от тебя хотели?
– Знаю. Чтобы я начал лизать зад аристократам.
– И все?
– Что значит «и все»? – возмутился я. – Они потребовали слишком многого.
– Костя, – моя сестра снова села на стул рядом и взяла меня за руку. – Скажи, что ты послушаешься.
– Я похож на самоубийцу? – поднял брови я. И когда Машка облегченно выдохнула,
– Костя, послушай…
– Маша, – перебил я ее, пока ушат нравоучений не полился мне в уши. – Они будут считать, что могут запугивать кого угодно, избивать детей на улице, пока кто-то не расскажет им, что так нельзя. Этим «кто-то» могу быть я. Но, как я уже сказал, я не самоубийца. Сперва нужно найти и наказать подонков. В конфликты с аристократами до того момента постараюсь не лезть. И печаткой электроников буду светить. Чтобы и на меня никто не покушался. Это тебя успокоит?
Моя сестра ничего не ответила. Лишь помотала головой и достала градусник. Посмотрела на температуру и дала таблетку анальгина.
– Встать можешь? – спросила она. – Или тебе еду сюда принести?
Ужин в постель? Неплохо. Даже если могу, не откажусь проваляться весь вечер в кровати.
– Лучше сюда, – ответил я. – И принеси, пожалуйста, телефон. Мне надо позвонить Жендосу.
Пока Машка гремела посудой на кухне, я набрал Жендоса и выяснил истинную причину ненависти Барт ко мне.
Оказывается этот ребенок поссорился с Юлей. Она обидела его какой-то детской фигней, а он не придумал ничего лучше, чем рассказать всю правду. Он признался, что никакой бизнес не принадлежит ему, а Костя Ракицкий все выдумал, чтобы девочка, которая втюрилась в него, отстала. Это была его детская попытка задеть за живое подружку, которая назвала его скупердяем, не желающим купить ей что-то там. Мол, он может и не обладает деньгами, но зато никто не пытается от него отделаться как от навязчивого репья.
И за живое задеть девочку ему удалось. Но, как истинный друг, он не сдал меня, оглядываясь на разговор, который не так давно состоялся у нас с Серым. Жендос сказал, что клининговой компанией на самом деле заведует моя мама. И вот как-то так срослось, что теперь я маменькин сынок и человек, который отказал одной из самых красивых девчонок в школе. От этого и лживые заявления в моей ориентации. Ну, конечно. Что могло обидеть девочку, считающую себя богиней красоты больше, чем попытка слить ее другу?
– В следующий раз было бы неплохо предупреждать меня о таких вещах, – сказал я, принимая на кровати сидячее положение.
Машка уже принесла тарелку с кашей и поставила мне ее на колени.
– Я хотел, – ответил Жендос. – Просто… Мы поговорили с ней вчера перед твоей днюхой. И мне как-то не захотелось поднимать эту тему при всех.
– Понимаю. Ладно, Жендос. На связи. Я есть пошел.
– Давай, – донеслось из трубки, а следом послышались короткие гудки.
Вот так рокировка. Теперь вместо Клаус, на которую сыпались все шишки, козлом опущения оказался я. И ладно бы Барт просто считала меня уродом. Но ведь ее самолюбие задето. Теперь она так просто не успокоится. Будет вымещать свою обиду при любом удобном случае. Сейчас стены в туалете, потом послания на партах. Нет. Это не дело. Нужно решить вопрос с Барт. Раз и навсегда.