Коллекционер сердец
Шрифт:
Похоже, мистер Лейси узнал меня в окне, ведь я стояла прямо перед ним, растопырив пальцы на стекле, а между ними красовалась моя бледная изумленная физиономия. И начал подниматься по огромному сугробу, который доставал чуть ли не до крыши! Он двигался уверенно и непринужденно, словно это был самый естественный на свете поступок. Я была настолько удивлена, что даже забыла испугаться и смутиться – ведь мой учитель никогда еще не видел меня в стареньком свитере брата, который был велик на несколько размеров, мало того, весь испачкан масляными пятнами. А скоро он увидит и мою убогую маленькую комнатку, точнее, даже не комнатку, а всего лишь часть практически необитаемого чердака. Поднимется сюда и сразу догадается, что это я была автором «валентинки» в конверте с надписью «МИСТЕРУ ЛЕЙСИ», которую воровато, даже не подписав, сунула ему в стол. Сразу поймет,
Оказавшись на пологой крыше, мистер Лейси начал осторожно подбираться к моему окну. Кровельная дранка была покрыта снегом и скользила под ногами. По школе ходили слухи, что мистер Лейси замечательно катался на лыжах и коньках, хотя, длинный и худощавый, он мало походил на заядлого спортсмена. В классе во время урока он порой впадал в задумчивость на середине фразы или уравнения, которое выводил мелом на доске, будто его собственные мысли казались ему куда важнее занятий по алгебре в десятом классе средней школы имени Томаса И. Дьюи, одной из беднейших школ города.
Однако теперь он держался очень уверенно, и движения его были быстрыми и ловкими – ну точно как у горного козла. И вот он подполз к моему окну и попытался приподнять раму. Эрин? Давай же, поскорее!
Я стала дергать раму изнутри, но она, похоже, вмерзла в лед и никак не хотела поддаваться, потому что окно уже несколько недель не открывали. К счастью, к этому времени я успела натянуть вязаные слаксы и обмотать вокруг шеи серебристое с малиновой ниткой кашне – подарок мамы на Рождество два или три года назад. Ни пальто, ни куртки в моей комнате не было, а спускаться за ними к шкафу в прихожей я не решилась. Я была страшно возбуждена, запыхалась и, кусая нижнюю губу, все дергала эту проклятую раму, и вот наконец она подалась, поползла вверх, а в лицо ударила волна холодного воздуха, словно мне с размаху влепили пощечину. А в ушах эхом отдавались слова мистера Лейси: Скорее! Скорее! Нельзя терять ни секунды! Втой же насмешливой манере он обращался к классу, давая понять, что пора приступать к делу. И вот без каких-либо колебаний он ухватил меня за руки – только тут я заметила, что на мне белые варежки из ангоры, которые бабушка связала мне давным-давно, а я-то думала, что они сгорели при пожаре! – и рывком вытащил меня на крышу.
Затем мистер Лейси подвел меня к краю крыши, к высоченному сугробу, и начал спускаться, подталкивая меня и стараясь ступать в оставленные им следы, там, где снег немного уплотнился. Ощущение было такое, будто мы с ним спускаемся по огромной белой лестнице. Снег был изумительно свежий, легкий, взлетал, как облачко пудры при малейшем прикосновении или выдохе, сверкал еще ярче, чем казалось из окна, и можно было рассмотреть отдельные снежинки удивительно правильной геометрической формы, в которых вспыхивали миниатюрные искорки пламени.
Э-рин, Э-рин, теперь собери все свое мужество.Слышала ли я эти слова или только показалось, не знаю. Но оба мы вдруг оказались внизу, и у въезда на аллею стоял «фольксваген» мистера Лейси с включенными фарами, похожими на кошачьи глаза, и с завитками выхлопных газов вместо хвоста. Сколько раз я исподтишка разглядывала эту смешную машину, напоминавшую по форме банку сардин, с черным капотом в пятнышках ржавчины. На этой машине мистер Лейси въезжал на стоянку у школы каждое утро между 8.25 и 8.35. И сколько раз при этом я вздрагивала и испуганно оборачивалась, опасаясь, что он вдруг застигнет меня за этим занятием. Теперь же, совершенно смущенная и сбитая с толку, я стояла в узком проходе между домами по Гурон-стрит и с изумлением видела, как изменился город, чувствовала, как холоден воздух, так и вонзается в легкие, словно нож. Потом нерешительно обернулась и взглянула на дом. А если тетя вдруг проснется и обнаружит, что меня нет, что тогда будет?… – А мистер Лейси все поторапливал: Идем же, Эрин, быстрее! Откуда ей знать, что тебя нет.Или же он сказал: Ей плевать, что тебя нет.Не так давно на уроке алгебры я написала на полях учебника:
М-Р
Л.
ВС
ЕГ
ДА
ПР
AB!
И показала Линде Бьюи, сидевшей через проход, одной из самых популярных в нашем классе девочек. Она была почти отличница, эта Линда, очень хорошенькая, пользовалась успехом. Линда Бьюи нахмурилась, силясь расшифровать этот столбик букв, напоминающий высокую худую фигуру мистера Лейси, но так и не смогла и отвернулась от меня в крайнем раздражении.
Но так оно и было: Джулиус Лейси был всегда прав. И вот я совершенно неожиданно оказалась в маленькой тесной машине, за рулем которой сидел мистер Лейси, и ехали мы к северу по покрытой льдом Гурон-стрит. Куда мы едем? Нет, я не осмелилась спросить его об этом. На занятиях у мистера Лейси я всегда сжималась и замирала от страха, даже кончики пальцев на ногах и руках становились холодными как лед. И не потому, что плохо училась, – напротив, отвечала правильно на все вопросы и всякий раз думала: Что, если я не буду знать ответа на следующий вопрос? Не сумею решить следующую задачу? А потом еще одну и еще?…Это нервное напряжение заставляло думать не только над очередной задачей, но и стоящим за ней принципом, ибо то, что стояло «за», всегда объяснялось неким неуловимым и тираническим принципом, полновластным хранителем которых был мистер Лейси. И еще я никак не могла понять, нравлюсь ему или нет, смеется он надо мной или нет, или же просто терпит меня. Разочарован ли во мне как в ученице, которая всегда могла бы получать только высшие баллы.
Было ему лет двадцать шесть-двадцать семь, один из самых молодых преподавателей в школе, но при этом почти все ученики боялись или ненавидели его, а меньшая группа, куда входила и я, боялась и восхищалась. На его строгом угловатом лице так часто отражалось неудовольствие, точно он хотел сказать при этом: Ну-с, я жду! Жду, когда на меня произведут впечатление! Дайте мне хотя бы один раз остаться под большим впечатлением!
Никогда прежде городские улицы не выглядели такими пустынными. Мистер Лейси ехал со скоростью не больше двадцати миль в час, мимо магазинов, чьи витрины были покрыты снегом и инеем, как моментально замерзшие гребни волн, через перекрестки, на углах которых не горели светофоры. И единственным сейчас освещением служили фары нашего «фольксвагена» да тяжело повисшая в небе луна, напоминающая огромный апельсин, который кто-то держит в вытянутой руке.
Мы миновали Картейдж-стрит – ее еще не чистили, и снегу намело футов на шесть. Затем проехали Темпл-стрит, где на перекрестке застрял брошенный автобус, на крыше у него громоздились горы снега, отчего он напоминал огромное горбатое животное с Великих равнин. Проехали Стерджеон-стрит, где на снегу валялись оборванные провода линий электропередачи, изогнутые и перекрученные, словно обезумевшие от боли змеи. Проехали Чайлдресс-стрит, где прорвало водопровод и замерзшая вода, обратившись в лед, образовала сверкающую изящную арку высотой минимум футов в пятнадцать. На Онтарио-авеню мистер Лейси свернул вправо, при развороте «фольксваген» бешено закрутило на обледеневшей мостовой, и ему даже пришлось придержать меня, чтобы я не ударилась головой о лобовое стекло: Осторожно, Эрин!Но я была в порядке. И мы ехали дальше.
Онтарио-авеню, обычно забитая машинами, выглядела опустевшей, как поверхность Луны. Снегоуборочная машина расчистила в центре лишь одну полосу для движения. По обе стороны от нее виднелись неузнаваемые очертания некогда таких знакомых предметов, покрытых снегом и льдом. Почтовые ящики? Дорожные знаки? Брошенные автомобили? Какие-то фигуры, напоминающие человеческие, застыли в нелепых удивленных позах в дверях и на тротуарах. Смотрите! Смотрите! Замерзшие люди!– крикнула я громким девичьим голосом, которого сама смущалась, когда мистер Лейси вдруг вызывал меня на уроке. Но мистер Лейси лишь пожал плечами и заметил: Это всего лишь снеговики, Эрин, они не стоят твоего внимания.Но я не могла удержаться и все смотрела на эти застывшие, точно статуи, фигуры, пока мне не начало казаться, что и они пялятся на меня через темные щелочки в грубо слепленных головах. И еще мне показалось, я слышу приглушенные и отчаянные их крики: Помоги! Помоги нам!Но мистер Лейси не только не остановился, даже скорости не сбавил.
(Странно все же. Кто успел налепить такое множество снеговиков сразу же после бурана? Дети? Они вышли играть на улицу так поздно? И где, интересно, теперь эти дети?)
А мистер Лейси бросил загадочную фразу: Выживших много, Эрин. Во все времена и эпохи всегда хватало выживших.Мне захотелось спросить, надо ли за них молиться, а потом я прижала руки в шерстяных варежках к губам, чтобы не заплакать, прекрасно понимая, сколь бесполезны эти молитвы, что Бог помогает лишь тем, кто не требует Его помощи.