Коллекция ночных кошмаров
Шрифт:
Ведь Енькина так нервничала, когда ее спрашивали о Федоренкове! А теперь оказалось, что они вместе ездили в командировку, из которой Юра возвратился непохожим сам на себя.
– Выходит, ты ее знаешь? – удивился Сергей и сделал большие глаза.
– Видела в институте. Она показалась мне ужасно нервной. На вопросы про Федоренкова реагировала, как бык на тряпку.
– Говорю тебе, что-то у них там не заладилось. Возможно, оба во что-нибудь вляпались, и Енькиной приходится скрывать информацию, а она этого страшно не любит. Такая правильная,
– Во что можно вляпаться на Слепом озере? Они что, кого-то в нем утопили?
– Когда Федоренков найдется, ты сама спроси у него, – посоветовал Сергей, махнув рукой.
– Как ты думаешь, а он мог туда вернуться? – задумчиво произнесла Яна.
– Вряд ли. Чего ему там делать? Если они с Енькиной напортачили, так он туда, наоборот, ни за что не вернется. Я бы на твоем месте попытался пообщаться с Любовь Федоровной. Вдруг она снова вспылит и выдаст что-нибудь полезное?
– А ты сам не пробовал с ней общаться? – Яна смутно представляла себе цивилизованную беседу с Любовью Федоровной. Она отлично помнила, как та отчитала Веру за самый невинный вопрос.
«Кстати, Вера! Вот кто может поподробнее рассказать мне о Енькиной, – сообразила Яна. – Если, конечно, захочет рассказать. Может быть, в знак признательности скормить ей какую-нибудь историю? Например, как Сланальп спасал Федоренкова из плена Запорожца? За такой рассказ Вера на многое пойдет».
– Чтобы я разговаривал с Енькиной?! – воскликнул между тем Сергей. – Да с ней вообще невозможно разговаривать.
– А как же я?
– У тебя привилегия невесты. Ты ищешь пропавшего жениха, и это невероятно романтично.
– Да уже все знают, что у Федоренкова было как минимум три невесты, – фыркнула Яна.
Кудияров, который был не в курсе последних событий, неожиданно смутился и опустил ресницы.
– Я всегда считал тебя единственной, – натянуто улыбаясь, выдавил он из себя и нежно похлопал Яну по руке.
– А нас действительно было только три невесты? – мрачно спросила она. – Не пять и не восемь?
– Ты расстроена, поэтому преувеличиваешь.
– Если что, могу я тебе позвонить? – спросила Яна, посмотрев на часы.
Ей страстно хотелось пересказать то, что она только что узнала, Маше. Может быть, если подруга не застрянет в своей конторе, они еще успеют в институт. Как раз к концу рабочего дня.
– Только я поеду первой, – сказала она Маше по телефону, выложив сначала последние новости. – Попробую заранее расспросить Веру. Может быть, она подскажет мне, где находятся болевые точки Енькиной. Мы на них нажмем…
– Она пискнет и упадет замертво, – закончила за нее Маша. – Ладно, не дрейфь, чтобы две умные, сильные женщины не справились с какой-то Енькиной? У нее даже фамилия несерьезная.
Дождь
– У Енькиной нет болевых точек, – сообщила расстроенная Яна, как только Маша подъехала к зданию института.
– То есть твоя Вера о них просто не знает, – возразила Маша, выбравшись из машины и сразу же наступив в лужу. – Она тебе ничего полезного не поведала про Любовь Федоровну?
– Лишь одно. Что муж у нее никакой не деспот, – ответила Яна.
– Но о том, что он деспот, тебе даже Сланальп говорил, – Маша достала из машины огромный зонт и раскрыла его над собой и Яной. Мир сразу стал бело-розовым и не таким противным.
– Вера сказала, что это неправда. Про мужа.
– Но в прошлый раз она сама тебе говорила, что это правда, – нахмурилась Маша.
– В прошлый раз мы еще не познакомились как следует, и она просто поддерживала расхожую байку. Кстати, непонятно, откуда эта байка взялась. На самом деле муж Енькиной – маленький, старенький безвредный антиквар, она его совершенно не боится.
– Возможно, она просто неуравновешенная, – высказала предположение Маша. – И чтобы оправдать свое нервное поведение, сама сочинила историю про мужа-тирана.
– Ой, Машка, вон она! – неожиданно воскликнула Яна, схватив подругу за руку. – Это Енькина! Еще рабочий день не закончился, а она уже выскочила. Смотри, семенит и не смотрит по сторонам, только себе под ноги.
– Плохо, что у нее в руках зонт, – философски заметила Маша, проводив взглядом стаю ворон. – Она может использовать его как оружие. Если мы ей вдруг не понравимся, сложит его и – бац, бац!
Через несколько минут выяснилось, что ни Маша, ни Яна Енькиной действительно не нравятся.
– Почему вы пристаете ко мне со своим Федоренковым? – взвизгнула Любовь Федоровна, тряся от негодования головой. Кособокая прическа тряслась вместе с ней. – Я не знаю, где он может быть! Я не имею к нему никакого отношения!
Она еще верещала некоторое время, будто цикада, но тут Яна внезапно спросила:
– Что там у вас случилось на Слепом озере? А, Любовь Федоровна?
Енькина замолчала так резко, словно ей в рот со всего маху вогнали кляп. Она стояла и смотрела на Яну со священным ужасом, потом икнула и спросила:
– От… Откуда вы знаете про Слепое озеро?
– От честного люда, – проворчала Маша, ненавидевшая истеричек.
– Знаем, и все, – отрезала Яна. – И после этого вы будете говорить про нашего Федоренкова?
Тут Любовь Федоровна зарыдала. Она рыдала так громко, так басисто, так страшно, что подруги испугались всерьез. Маша попробовала подтолкнуть ее к своей машине, но сделала только хуже. Енькина, даже не потрудившись сложить зонт, стала размахивать им направо и налево, жутко подвывая при этом.