Коллекция
Шрифт:
— Ты плохо выглядишь, — на лице дяди Вани появилась тревога. — Кира, что с тобой творится в последнее время? Я же вижу, что у тебя что-то неладно. Ничего не объясняешь… Ты хоть ешь?
— Очевидно, да, раз до сих пор не упала, бездыханная, на клавиатуру, — Кира взглянула на часы. — Все в порядке, дядь Вань, не беспокойся. Я просто… — она развела руками. — Просто.
— Темнишь ты, вот что, — сказал он, неохотно отходя, но тут же остановился. — Кстати, ты не в курсе, куда Михеев запропастился? Неделю уже его нет. Вы ж с ним, вроде как приятельствовали?..
Кира пожала плечами, пристально глядя на экран.
— Не знаю, сама его давно не видела, а сотовый его не отвечает. Ты домой ему звонил?
— Да звонил… Только там ничего не знают, сами уже беспокоятся.
— Да появится — куда он денется?! — Кира дернула уголком рта. — Главное, чтоб он опять кому-нибудь чего-нибудь не посоветовал.
— С него станется!.. Ладно, заказчик вот-вот придет… — дядя хмыкнул и наконец ушел. На лице Киры появилось облегчение, почти сразу же сменившись выражением тупой боли. Она прижала ладони к губам, потом провела ими по лицу, надавливая, будто хотела содрать с него кожу, и ее пальцы вплелись в распущенные волосы.
Ей было очень плохо. Несмотря на все, что случилось, несмотря на то, что она знала о Егоре и даже на то, что он пытался сделать и сделал бы, если б не тени-стражи, сейчас ей его не хватало — не хватало безумно, не хватало его шуточек, глупостей и подковырок, и растерянных рассказов об очередной глупой ситуации, в которую он угодил. Конечно, осталась его тень на стенах ее дома, но она может только бродить взад-вперед и колотиться о невидимое стекло — и ничего больше, и лучше б она пропала — жуткое напоминание о том, что она сама отдала Михеева на растерзание псам. То, что осталось от него, могло бы жестами отвечать на ее вопросы, если б захотело, но Кира ни разу ни о чем его не спросила и была рада, что жуткая тень появилась всего лишь раз.
Как бы она хотела вернуть их всех обратно — всех, даже дурочку Владу, которая, в сущности, была не так уж плоха. Вернуть такими, о которых она еще ничего не знала, а знание это пусть заберут — оно ей не нужно. Ту смешливую Вику, которая встречала ее во дворе, того Стаса, с которым они танцевали неуклюжий вальс возле старого рояля, того Егора, который покаянно вздыхал, сидя на перилах с сигаретой и болтая длинными ногами, ту Владу, которая зыркала на всех густонакрашенным взором… и того Вадима, который обнимал ее на скале среди бушующих волн. Только о Сергее не думалось совершенно, и порой она удивлялась, что его исчезновение прошло для нее совершенно незаметно. Пропал ли он сам по себе или в ее квартире — Киру это не интересовало, словно Мельникова никогда и не было на свете. Странно проходят иные люди через твою жизнь — вроде были близкими, а вспомнить о них нечего, да и незачем.
А Вадима она не видела очень давно. Его не было во дворе, когда Кира шла на работу, не было и когда она с нее возвращалась, и когда бы она вечером или ночью не выглядывала на улицу, свет не горел в его окнах. Пару раз она позвонила ему, но Вадим не снял трубку. Вчера Кира, вконец обеспокоенная, переломила свою гордость и поднялась к нему, долго звонила в дверь, но дверь не открылась, и за ней не было слышно ничьих шагов. Внезапно она испугалась, что и Вадим тоже исчез — пробрался тайком в ее квартиру, чтобы все-таки выяснить… и его забрали… Но потом одернула себя, отчетливо вспомнив выражение лица Князева тогда, в подъезде. Он не вошел бы в квартиру даже под страхом смерти. „Даже моей смерти“, — мрачно подумала Кира, спускаясь по лестнице. Утром, встретив Софью Семеновну с Лордом, она спросила, давно ли та видела Князева, и та ответила, что буквально час назад. Ее голос показался Кире враждебным, а выражение глаз — затаенно-опасливым, словно девушка могла в любую секунду вцепиться ей в горло.
— Что вы на меня так смотрите?! — не выдержала Кира.
— Нормально смотрю, — старушка пожала плечами и величественно удалилась, уводя Лорда, который упирался и никак не хотел уходить.
Кира вздохнула, еще раз взглянула на пластилиновую сцену убийства — и чего ее пальцам так нравится воспроизводить все, что ей довелось увидеть? — потом открыла городской телефонный справочник и набрала в окне поиска „Стадниченко Юрий Валентинович“. Именно так звали человека, пластилиновая копия которого душила женщину в пластилиновой ванне.
На следующий вечер после гибели Михеева Кира просмотрела записи Веры Леонидовны, отметив все имена, напротив которых стояло „опл.“, отобрала тех, чье появление должно было произойти в ближайшие лунные дни, и начала строить расписание, выбирая нужные фотографии и профили. Она без труда отыскала фотографию второго участника вчерашней сцены на стене, изорвала ее в клочки и выбросила. Ничего об этом знать больше не хотелось. А потом принялась смотреть.
Большая часть сцен не представляла из себя ничего жуткого — как правило, это были любовные утехи с чьими-то мужьями или женами, которые их участники желали хранить в тайне. Несколько раз увеселения происходили и между однополыми партнерами — все датированные, в основном, восьмидесятыми годами, и Кира насмешливо подумала, что бабка, верно, хорошо настригла с развеселых партнеров — в то время на таких развлечениях можно было здорово погореть во всех отношениях. Интересно все же, каким образом она шантажировала своих незадачливых постояльцев — только лишь предъявлением информации на словах? Ведь у нее не было ни пленок, ни фотографий.
Но попадались и сцены жуткие, после которых Кира включала свет и долго сидела с закрытыми глазами, словно боялась вновь взглянуть на окружающий мир. Может и прав был Егор, может действительно стены этой квартиры, накопив в себе столько теней и столько чужой боли, начали сводить людей с ума?
31 марта 1994 года примерно в десять часов вечера Стадниченко Юрий Валентинович, местный житель, после бурной ссоры задушил свою любовницу Лидию Коган. До половины третьего ночи смотрел телевизор в гостиной, потом вытащил труп из ванной, замотал в одеяло и вынес из квартиры. Вернулся спустя два часа — уже без тела — и лег спать.
4 сентября 2001 года снимавшие квартиру Зеленская Татьяна и Костина Вероника сцепились друг с другом во время развеселых посиделок с участием некоего Дмитрия Озерникова. Озерников пытался их разнять, за что получил от Костиной два удара по голове канделябром, после чего был вытащен из квартиры девушками и каким-то мужчиной, очевидно, вызванным на помощь. Девушки вернулись под вечер следующего дня, а через три дня съехали с квартиры.
23 августа 1998 года Верич Виктор Пантелеевич, москвич, избил жену и своего тринадцатилетнего сына. Сын был увезен прибывшей бригадой „Скорой“ и в квартиру больше не вернулся. Муж и жена съехали спустя четыре дня, и судя по тому, что Вере Леонидовне удалось заставить его заплатить, официально для Виктора Верича все прошло гладко.
Помимо этого за эти лунные дни, пронизывающие целые десятилетия, в квартире состоялось великое множество драк с разнообразными последствиями, несколько зверских изнасилований и бесчисленное множество семейных скандалов. Кира была рада, что хранящие тени стены не сохранили заодно и звуки, иначе все это ощущалось бы еще более жутко.
Кира запустила поиск и через короткий отрезок времени была уведомлена о том, что человек с такими данными в городе не проживает, вернее, телефон на него не записан. Она вздохнула не без облегчения. Неприятно было бы столкнуться с этим типом где-нибудь на углу. На фотографии он выглядел довольно отталкивающе — мрачное лицо, тонкие злые губы, сильно выдающийся подбородок… Хотя, наверняка он казался ей отталкивающим из-за того, что Кира о нем знала. Зачем она, собственно, ищет всех этих людей? Она ведь не собирается ни шантажировать их, ни выводить на чистую воду — да даже если б и захотела, у нее все равно нет никаких доказательств. Бабка умела это делать, но Кира не знает, как — и знать не хочет. И никакой литературы о всяких там ритуалах тоже читать больше не станет. И без того хватает! Она вспомнила Веру Леонидовну, несущую в гостиную беспомощного щенка, и вздрогнула. Неужели проклятая бабка изловила и убила и того смешного овчаренка, которого Кира когда-то видела в ореховой рощице?!