Коллекция
Шрифт:
Впрочем, не это сейчас важно, а то, что человек на нее не смотрит.
Кира попыталась раскачать ручку, но та держалась на удивление крепко. Возможно, ручка отлетит, если рвануть со всей силы, но фактора неожиданности не получится — ноги тоже привязаны — к ручке противоположной дверцы. Можно дернуть одновременно руками и ногами, и отлетят обе ручки, и тогда, возможно, она сможет… Ее взгляд скользнул к окну, и Кира осознала, что ее положение еще более отчаянное, чем она думала. Машина неслась по прямой трассе, а справа — и дальше, куда-то в бесконечность, тянулась темная, каменистая степь. Осторожно повернувшись набок, Кира вытянула шею и взглянула в другое окно — слева от трассы громоздились темные скалы. Машина ехала где-то очень далеко от города. Небо было темным, и все же тьма уже истончалась, рассыпалась, ночь сходила на нет,
С другой стороны, ну и хорошо, что в открытую, а то ехала бы в багажнике, сложенная втрое. И задохнулась бы наверняка. Ветер, врывавшийся в открытое окно водителя, был лишь слегка прохладным, да и эта прохлада уже начинала уходить.
Ох, раньше ж столько постов вдоль дороги стояло! Куда ж все подевались?! Хоть бы кто-нибудь остановил — он ведь быстро едет…
Кира скосила глаза вниз и увидела на полу свою сумочку, которая покачивалась в такт движению машины. Брала ли она с собой нож? Кажется, да… Кира шевельнула привязанными руками, потом наклонилась и потянулась вниз, пытаясь ухватить ручку сумочки зубами и морщась от боли в выворачиваемых плечевых суставах. Еще чуть-чуть, еще…
Что-то звонко щелкнуло, и Кира испуганно отдернулась назад.
Человек по прежнему смотрел на дорогу, но теперь его правая рука была просунута между креслами и чуть покачивалась, издевательски, и так же издевательски поблескивал в ее пальцах небольшой изящный нож с пружинным лезвием. Ее нож. Раздался смех — густой, монотонный, странно безжизненный, и Кира съежилась.
— Такие вот дела, — констатирующее произнес незнакомый голос. — Думаешь, что ты самый умный — и тут бац! — и такой вот облом! А мне было интересно поглядеть — будешь ты чего делать или нет?.. А ручки на дверцах крепко сидят — я проверил — крепкие ручки…
Рука с ножом исчезла. Человек открыл бардачок, бросил в него нож и закрыл. Проверил, закрылся ли. Потом включил радио и начал перебирать станции, сделав очень большую громкость, и в машине воцарилась какофония из обрывков песен, разговоров и помех. Кира, решив наконец и сама поучаствовать в происходящем, хрипло спросила:
— А ты кто?
— Кто я?! — водитель то ли изумился, то ли обиделся, то ли и то и другое вместе. — Ты… Хорош прикидываться-то! Кто я… Сама ж меня искала, ну — вот я и здесь. Решил ускорить нашу встречу, а то… справочник не помог, так мало ли ты еще кого могла начать спрашивать. Дядю своего, например. И вся штука в том, — он прищелкнул языком, — как ты могла об этом спрашивать. У меня жизнь давно налажена — я не хочу все терять из-за какой-то жадной сучки!
— Дядю? — Кира широко раскрыла глаза. — Я тебя искала?… Да я тебя вообще не знаю! Ты меня с кем-то пере…
Человек включил свет и повернулся к ней, и увидев его лицо, Кира осеклась. Вдруг вспомнились недавние слова Егора.
…это была моя жизнь, и ты не имеешь права подсматривать. Нельзя лезть без спроса в чужие тайны…
Прав был бедняга Михеев — тысячу раз прав. Нельзя подсматривать. А если уж подсматриваешь — никогда не выноси подсмотренное за стены дома — никогда!
Он постарел, пополнел, обрюзг, на лице прибавилось морщин, изменилась прическа, но все теми же были злые, тонкие губы и теми же осталось выражение широко расставленных глаз. Человек, на чью фотографию она смотрела так недавно, человек, которого последним смастерили из пластилина ее неутомимые, проворные пальцы — пообломать бы их, эти пальцы! Человек, за прошлым которого она наблюдала на стенах своей квартиры — за страшным прошлым. Человек, задушивший женщину в ее ванной. Юрий Стадниченко.
Но черт возьми, откуда он взялся, как он узнал?!
— Заказчик, — почти шепотом произнесла Кира. — Ты — тот заказчик, которого ждал дядя. Он что… ты был в нашей комнате… ну конечно, Наташка утащила меня на перекур, а его угораздило устроить экскурсию!..
Она зажмурилась. Невероятно! Какие тысячные доли шанса, что такое могло произойти?! Чтобы в тот самый день и час, в ту самую минуту, именно этот человек — невозможное совпадение, почти космическое. Словно кто-то наверху, поняв, что случай с Михеевым ничему ее не научил, решил преподать ей урок пожестче. Только, похоже, этот урок будет последним. Там была квартира, там была охрана, люди за стенкой, в конце концов, а здесь они только вдвоем — голая степь и скалы. Никто не поможет, и вся надежда на гаишников… но их нет. Никогда раньше Кире не приходило в голову, как отчаянно однажды захочется увидеть самого обычного гаишника.
— Ну, чего — закончилась работа ума? — со смешком поинтересовался Юрий, поглядывая на нее в зеркало обзора. — Поставила все на место? Вот и славно. Что кривишься — больно? А мне каково было — ты подумала своими мозгами?! — его голос вдруг стал визгливым, капризным и требующим сочувствия. — Захожу я, весь в радужных перспективах с ног до головы и тут — бац! Как утюгом по башке! Секунду думал — совпадение, похоже… гляжу, фамилия моя на экране — справочки уже наводит, сука!.. Столько лет назад, сгладилось уже… и н-на тебе! Вот, думаю, попал ты, Юрик!.. А мне сейчас попадать никак нельзя, поняла, деваха?! Не то у меня положение! Сука, Лидка, через столько лет дотянулась — ты смотри!..
— Куда ты меня везешь? — спросила Кира, с отчаяньем оглядываясь.
— Подальше, — Стадниченко хмыкнул. — На романтическую прогулку. Знаю одно место — тебе понравится. О-очень, — он глумливо подмигнул ей в зеркало. — Пленка где?
— Какая еще пленка?
— Ой, вот только не надо!.. — Юрий зло саданул ладонью по рулю, и Кира поняла, что он на пределе. — То, что ты сделала — там все, до мельчайших деталей, все как было — я ведь это на всю жизнь запомнил! По рассказу так не сделаешь — даже по фоткам так не сделаешь. Только если самой увидеть… Так и знал я, что видюха там у этой старой суки стояла — ишь, и где она ее взяла в то время-то?.. Что — нашла бабкин схрончик и решила бабок срубить по-легкому?.. Не на того нарвалась, ласточка! Я если и плачу, то только один раз! Суке этой я когда-то заплатил… она хоть и не показала мне, зато рассказала очень подробно… сука! — его ладонь снова стукнула по рулю. — Надо было все-таки ее прибить… но тогда это никак… Заплатил, но предупредил — еще раз сунется — убью. Умная баба оказалась — не трогала меня больше. А как узнал, что сдохла она — думал, все! Надо было все-таки наведаться в хату… надо было… вот что бывает, когда дело запускаешь!
„Надо было, — мысленно мрачно поддержала его Кира. — Вот был бы тебе сюрприз тогда! И я б тут не сидела!“
— Видишь, как оно? — Юрий снова закурил. — Глядишь, и с тобой, дурой, ничего не стало бы. Анатольича жалко, хороший мужик, расстроится он… и так сколько всего на него свалилось. Мы с ним так славно побеседовали…
Он снова принялся переключать станции, что-то бормоча себе под нос. Мимо пролетела встречная машина, и трасса вновь опустела. Кира лихорадочно соображала. Судя по всему, никакого плана у Стадниченко не было, он действовал спонтанно и наугад, рисковал напропалую, не раз мог попасться. Верно, увидев совершенное когда-то им убийство в ее пластилиновом исполнении, он так перепугался, что у него сорвало планку. Не стал выжидать, выгадывать, выслеживать, узнавать, что ей известно, что она хочет… В тот же день. Сразу же. Паника и истерика. Верно, это он тогда и выскочил из подъезда — наверное, уже собирался вломиться в квартиру или схватить Киру, когда она выйдет, да Антонина Павловна спугнула… Он ждал — он ведь наверняка слышал, как она говорила дяде, что вечером поедет в больницу к Стасу. И почему, черт возьми, так случилось, что повезло именно ему, а не ей, Кире?! Машина не его — Кира видела припаркованную машину заказчика, когда уходила — здоровенный „джипяра“ — остальные машины на парковке были ей знакомы. Но если Стадниченко нужна пленка, зачем он увозит Киру от квартиры? Неужели он в таком состоянии, что уже не соображает, что делает?
— Я скажу, где пленка, — осторожно произнесла Кира, решив, что бессмысленно доказывать Юрию, что никакой пленки на самом деле нет. К тому же главное сейчас — оказаться снова в городе, а еще лучше — в квартире. Уж там она ему покажет!.. — Я даже покажу, но мы должны вернуться.
— Нет, я вернусь туда один, — рассеянно отозвался он, и этот резкий переход от истерики к расслабленности напугал Киру еще больше. — Чую я — какой-то есть подвох в твоей хате… Нет, ты туда определенно не вернешься… я тебя… — Юрий пригнулся и взглянул куда-то сквозь лобовое стекло, потом повернул голову вправо. — Определенно… — он посмотрел на часы, потом снова на дорогу, после чего постучал указательным пальцем по спидометру. — Что-то…