Коллективное сознательное

Слюсаренко Сергей Сергеевич

— Я ничего не понимаю. Почему оно чувствовало, а я нет? — Тимур двинулся вслед за Клавдией.

Морф разрыл яму до самого основания, до каменной кладки. Ничего особенного там не было. Кирпичи, уложенные сотни лет назад, были испещрены глубокими бороздами, словно кто-то пытался их разломать. Известка в щелях была пропитана субстратом и выглядела черной и несокрушимой на фоне красной глины кладки.

— Да, считай, дерьма наелись на шару, — сказал Тимур и, сдернув респиратор, в сердцах плюнул на разрытое место.

— Пошли отсюда, миссия окончена. — Клава еще раз осветила фонариком своды тоннеля и повернулась к выходу. — Я не уверена, что мы сходили зря, конечно. Что-то глубоко в подсознании мне говорит, что решение совсем рядом. Что-то не так в этом аппендиксе, не могу понять, что. Давай мы еще раз потом вернемся, надо взять побольше аппаратуры, проверить на наличие полей и излучений. И надо Геру взять с собой.

— А что нам еще делать? — Тимур пошел следом за Клавой.

Выбраться из тоннеля удалось без каких-либо приключений.

Глава двадцатая

Герман не верил в то, что прямые контакты со сталкерами как-то помогут в их деле, поэтому на первую встречу он пошел без всякого энтузиазма, предоставив Байкалову главную роль. Решено было сначала зайти в гости к сталкеру Зубилу, по паспорту Тимофею Ковальскому. Он совсем недавно вернулся из Зоны, честно прошел социальную адаптацию, включая чипирование, и сейчас вел скромную жизнь мелкого предпринимателя в сфере поставки йогуртов в одну из сетей супермаркетов. Судя по документам, которые нашлись в сети, на этом бизнесе Зубило разбогател, совершенно случайно заключив договор с поставщиком «Тибуртин», малоизвестным и практически неизвестным на рынке. Но уже после того, как Зубило заключил эксклюзивный договор, выяснилось, что этот йогурт — действительно уникален, и заказы на поставки посыпались как из рога изобилия. С учетом того, что Зубило никогда в жизни йогуртов не ел, смутно представлял, что это такое, а в поставках и логистике вообще был дуб дубом, ему повезло невероятно. Первые доходы позволили нанять эффективных менеджеров и расторопный персонал. И вот уже, сам того не ожидая, Зубило стал владельцем контрольного пакета акций «Тибуртина» и весьма преуспевающим человеком. Но, кроме того, Ковальский вел весьма скромный, хоть и респектабельный образ жизни и совершенно не привлекал к себе внимание ни криминала, ни властей.

Отследив по чипу, что Зубило сейчас у себя дома, Герман и Дмитрий отправились к нему. Учитывая, что Клава и Тимур были в командировке, как объяснил Малахов, пришлось взять служебную машину Центра. Потолкавшись в пробках, отразив все попытки водителя выпытать, что за дело ведет группа, они к обеду добрались наконец до жилья Зубила. Дом добротной сталинской постройки занимал целый квартал. Машина с трудом протиснулась сквозь арку во двор, уставленный автомобилями жильцов. Типичный московский двор с отгороженной сеткой спортивной площадкой, облетевшими ясенями и кучкой бомжей у мусорных баков был спокоен и тих. Вадим хотел набрать код вызова на домофоне, но Герман остановил его. Открыть домофон для Геры было и делом чести, и развлечением, и вот уже Байкалов звонил в дверь Ковальского. Никто не открывал.

— Ушел? — Дмитрий глянул на Германа.

— Да нет, по всем данным он здесь. Выход его чипа за территорию дома не зафиксирован. — Тельбиз перепроверил данные на планшете.

— Ой, блин! — Байкалов увидел, что входная дверь не заперта, вернее, замок на двери выломан.

— Есть кто-нибудь? — заорал в открытую дверь Дмитрий. — Все в порядке?

Никто не отзывался, и Герман с Баем, достав оружие, осторожно вошли в квартиру. Внутри наблюдались следы погрома. Перевернутая мебель, выпотрошенный диван, клочья разорванной бумаги, разбитая бутылка водки.

— Тут что, обыск с пристрастием был? — Герман ногой разгреб битое стекло на полу, чтобы не пораниться.

— Главное, крови нигде нет, это вселяет надежду. — Байкалов внимательно осматривал разрушенный интерьер. — Хотя могли сожрать и целиком, они такие.

В это время раздался грохот — он доносился из комнаты, которая скорее всего была спальней. Вернее, с балкона, выход на который был в спальне. Там стоял человек и лупил кулаком в стеклопакет. Герман открыл накрепко закрытую дверь на балкон и впустил в квартиру посиневшего, трясущегося от холода мужчину.

— Вы кто? То есть спасибо, что выпустили. — Спасенный был сильно возбужден и сильно замерз. На нем были одни семейные трусы и майка, что никак не могло его защитить от осеннего промозглого холода.

— Мы вот. — Герман показал удостоверение ФСБ, которые сотрудникам Центра выдавали на случай необходимости. — А вы кто?

— Ну, я Ковальский, живу я тут… — Мужчина постепенно приходил в себя. — А можно я оденусь, а то…

— Конечно-конечно. — Тельбиз отступил от шкафа, который заслонял спиной.

Ковальский долго рылся, в конце концов нашел спортивные штаны с вздутыми коленками и теплую рубашку.

— Ну, идемте в зал, там поговорим. — Сталкер показал рукой на дверь.

Но в зале, как он назвал гостиную, Ковальский не смог сдержать эмоций.

— Ах, скотина, это же надо такое! — Он беспомощно развел руками. — Ведь все, сволочь, разнес!

— Кто разнес, расскажите. — Байкалов подобрал упавший стул и сел на него. Стул, видимо, надломанный в драке, немедленно под ним рухнул.

— Ой, не зашибитесь, товарищ, я лучше табуретки из кухни принесу.

Сталкер рванулся на кухню и немедленно вернулся оттуда с двумя табуретками. Потом сразу же, не говоря ни слова, опять скрылся на кухне. Вернулся он с бутылкой водки в одной руке и сложенными стопкой стаканами — в другой.

— Мне надо выпить, стресс снять, вы не возражаете? Я так думаю, если при исполнении, то по чуть-чуть можно, да? — немного заискивая перед гостями, спросил Зубило, расставляя на полу стаканы. Журнальный столик был без одной ножки и уныло лежал на боку.

Байкалов и Тельбиз переглянулись. Понятно, что для того чтобы завязался доверительный разговор, необходимо наладить с объектом близкий контакт. А водка у сталкера оказалась очень неплохой.

— Короче, я расскажу, что было, я так понимаю, что вы по этому поводу пришли. — Зубило первый начал говорить, лицо его раскраснелось от спиртного, и стало заметно, что его уже отпускает холод и воспоминания недавних событий. — Приехал ко мне мой бухгалтер, Завадский, я не люблю в офисе сидеть, так что он сейчас каждый день ко мне домой ездит, какие-то терки с налоговой, так, ерунда. Ну, сидим мы с ним, разговариваем, и вдруг, я вижу, он начинает лицом темнеть. Словно заболел. Ну а потом… Я даже в Зоне такого не видел. Лицо вытянулось, уже не лицо, а морда с клыками. Вместо рук пальцы когтистые и хвост такой, как у крысы, только толщиной с докторскую колбасу. И так отскочил от стола и начинает лапами паркет царапать, словно на меня хочет прыгнуть. Ну, я в общем-то всякое видел и не стал геройствовать. Он меня хотел схватить, но я вырвался, этот гад с меня штаны содрал. — Ковальский огляделся и показал пальцем на разорванные в клочья брюки на полу. — Рванул от него, он за мной в спальню. Я — на балкон, дверь прикрыл, а оно, я уже не могу даже сказать, что это он, «оно» и все, лапой по ручке шарах — и случайно заперло меня на балконе. Попыталось стекло разбить, потом завыло и деру… И все.