Коло Жизни. Книга Четвертая. К вечности
Шрифт:
Ибо тогда может стрястись то, что имело место с моим старшим братом, каковой, будучи лучицей в плоти попал в руки человеческого отрепья. Оные по первому избив человеческую плоть, посем принялись ее пытать. "Малецык,- как сказывал мне тогда Отец, поясняя всю важность наших связей.- Тогда не подал зова. И сие благо, что вмешался судья, поставленный Родителем для пригляда за соперничеством. И успел передать о происходящем Родителю".
Срочно по велению Родителя плоть с лучицей изъяли с планеты. Одначе, рябь сияния внутри головы плоти достигла такого предела, что само существование лучицы оказалось под вопросом. Лучицу не просто отделили от плоти, ее увезли в Северный Венец на Пекол. И там Кали-Даруга в особом
Я вспомнил о том случае с моим старшим братом, когда почувствовал ту самую рябь в себе. И посему резко дернулся, стараясь сбить рябь с текущих по мне символов, письмен, рун, литер, свастик, ваджеров, букв, иероглифов, цифр, знаков, графем, а также много более мельчайших геометрических фигур, образов людей, существ, зверей, птиц, рыб, растений, планет, систем, Богов, Галактик ... стараясь спасти себя и Есиславу. Да тотчас выбросил зов о помощи на Родителя. На Родителя поелику мощь зова порой мною плохо контролировалась и ударяла по братьям, посему днесь пульнул его целенаправленно на Родителя, и лишь малую, итоговую часть на Богов.
Однако зов, слегка снявший с меня напряжение и рябь, высосал остатки сил с самой Есиславы. Отчего она, ослабев, тягостно качнувшись, повалилась правым боком на землю, приоткрыв рот, обездвиженными очами наблюдая лежащего на оземи и хрипящего Лихаря. Возникшее светозарно-золотое сияние, накрыло ноне, не только саму девочку, но и весь обрывистый брег и в нем появился, из разком пролетевшей красной искры, Круч, младший из Атефской печищи, мой старший брат. Я б конечно желал увидеть Стыня, однако и Круч тоже не плохо.
Я видел, как темно-карие очи Круча, где ромбические зрачки вразы увеличились, пыхнули в сторону подымающегося с земли мальчишки, лучами блеклого дыма (узконаправленного пучка излучения) и единожды с тем пригвоздив к почве, вроде как встряхнули. Они, те лучи, иссушили внутренние органы человека, спрессовали в плотные комки саму кровь в сосудах и размягчили кости, сделав плоть схожей с тряпицей.
Круч торопливо ступил к лежащей Еси и даже не приседая, не наклоняясь, поднял ее с оземи на руки. Он, крепко прижав к груди девочку, полюбовно облобызал ей лоб, тем самым возвращая силы, снимая окаменелость с чресел и посылая успокоение мне.
– Пойдешь со мной Есинька?- умягчено поспрашал младший Атеф, и голос его наново качнул меня туды...сюды, не столько придавая ряби моему естеству, сколько предоставляя возможность передохнуть.
– Да,- мысленно послал я в мозг Еси и немедля отключился, ибо так сильно утомился.
Утомился...
Лучше бы тогда, там, на берегу морского залива, я проявил свои силы, чем то, что погодя предпринял, абы спасти Еси.
Круч отнес меня к своим отпрыскам, мананам, как называлось это краснокожее племя, жившее в одной из долин континента Амэри. Там где гибель спутника вроде и не была примечена. Несомненно, произошедший катаклизм коснулся и этого материка. И он, проскользнув по жидкому слою мантии, вызвал цепь землетрясений, вулканического извержения, а упавшие на сам континент останки спутника, пусть и мелкие, оставили на его поверхности разломы и трещины. Вулканический пепел, тучи пыли и дыма сокрывшие под собой небо, солнце и звезды понизили температуру, обобщенно на всей планете, предоставив право небосводу изливать вниз на людей черный дождь, снег и град. Обаче, как я знал, такое излияние всего того, что зависло в колоземице, есть обязательный атрибут спасения любой планеты от гибели, и прописан в составной форме самой атмосферы. Ну, а то, что долина манан, во время падения спутника никак не пострадала. Это, определенно, указывало, что Атефы были предупреждены о надвигающейся катастрофе и посему прикрыли и саму лощину, и людей в ней от гибели...
Они были предупреждены...
Знали...
Интересно, если знали от кого?
Вероятно, все же от самого Родителя, ибо, днесь, как помнится, велось соперничество. А Родитель почасту принимал сторону одного или иного своего младшего сына, и направленно ему помогал.
Мананы... Определим так, народ к которому попала Есислава. Племя каковое жило, живет и будет жить предельно четко исполняя заветы своих предков, следуя традициям и верованиям. Вельми редко такие люди отклоняются от собственных устоев, и следуют вообще за человеческими достижениями, к которым относят формирование определенного общества, где разделение труда, появление производств, просвещение, тесно связано с материальными достижениями, неуемным потребление природных ресурсов и духовно-нравственным упадком. Общество, каковое думает, что направлено движется к прогрессу, а на самом деле скатывается к собственному вырождению и гибели.
Посему я был удивлен, что средь манан, главным образом искр Асила, в мозгу шаманки, Уокэнды, как ее величали, проживает планета.
Мне она сразу не понравилась. А ее планета, когда-то даровавшая поступательное развитие мозгу, и ноне формирующая вкруг себя нитевидными связями спутники, астероиды, аэролиты, сидеролиты, уранолиты, метеориты, была темно-бурой. Ее поверхность покрыта большим количеством борозд, рытвин, вспученностей, выемок, словно сам человек много лгал, изворачивался, проявлял мстительность, бесчувственность, непримиримость. Она почитай даже не переливалась... словно погасла, еще даже не успев возжечься.
И как только этого не заметил Круч?..
Как мог доверить меня, только что пережившего такую рябь собственного естества и Еси оплакивающую дарицев и своего погибшего пестуна той, кто уже не мог сиять, кто не умел любить, дарить нежность, теплоту? Кто не умел даже жалеть?..
Тем не менее, я не возлагаю вину за произошедшее на брата, ибо знаю, должен был впитать мозг и покинуть плоть, лишь только понял, что вмале девочка погибнет. Но я подумал, что вот давеча, не защитил Есиславу, и из-за моего страха она так пострадала, так болела. Я подумал, что ноне обязан спасти ее от гибели. Мне казалось, я с тем мог справиться. Может быть и смог, если бы давеча не перенес ту самую рябь естества и напряжение все еще не плыло в моей клинописи и образах.
Девушка уже который день находилась в вигваме Уокэнды. И все это время вельми мучилась болью и ознобом, не только в сломанном носу, вывихнутом плече, вывернутых пальцах на правой руке, и не проходящей дергающей боли в груди, голове и левом глазе. Уокэнда хоть и считалась в своем селении шаманкой, кроме как поить лекарственными отварами и бить в ударный инструмент в виде обода и натянутой на нем кожи, у дарицев величаемого бубен, толком лечить и не умела.
В связи с тем шаманка решила провести особый обряд и призвать в помощь древних существ, которых называла ваканами. Считалось у племени манан, что ваканы сумеют даровать девочке не только здоровье, но и коли она того будет достойна и силы, и новое имя, поелику Есислава не выговаривалось на их языке.
Ваканы, это создания моего старшего брата Вежды. Племя бесиц-трясавиц, оных брат подарил не только Расам, но и Атефам, несколько обаче содеяв их иными, чем те, что обитали обок Димургов.
Уокэнда напоила Есиславу терпко-вязким отваром и уложила подле костра в своем вигваме, имеющем куполообразную форму, и изготовленном из тонких стволов дерева сверху частично укрытых корой и ветками, а местами короткими тканевыми подстилками. Такие же тканевые, разноцветные подстилки устилали пол шалаша, где в средине его был разведен небольшой костерок, дым которого, устремляясь вверх, выходил через небольшую дыру в навершие вигвама.