Шрифт:
Предиловие
Теперь многое начало вставать на свои места. Меня все же порадовало, что обращаться к врачам не стоит. Ибо, во-первых, я их и так с детства не люблю, а, во-вторых, вынесенный ими диагноз будет, скорее всего, не рак, а шизофрения. С какими-то паранойяльными галлюцинациями не только слуховыми, но и зрительными. Словом, как я вычитала в вездесущем Интернете, этап который обозначает параноидальный, и возможно галлюцинаторно-параноидальный вариант бредовой шизофрении, что вело меня уже не в онкологическое отделение, а попахивало психиатрическим.
Однако при всем этом у меня продолжали наблюдаться присущие раку симптомы. Почасту происходила рвота не связанная с приемом пищи, тошнота
Хотя видения, вернее сказать воспоминания (ибо я была уверена, что это приходили именно воспоминания, которые чередой струились чрез плоть, нервы, сосуды, артерии, жилы) наполнили меня изнутри какой-то теплотой, оная возникает лишь при встрече с близким человеком, повидаться с коим уже давно жаждалось. И разве могут быть бредовые галлюцинации такими связанными, разумно выстроенными. Я уже не говорю о тех, кого в них видела, наблюдала, с кем соприкасалась, и что испытывала, ощущала, чувствовала.
Нет! Вне сомнений сие не было болезнью, не важно, рак, или только шизофрения. Это было нечто иное, правильно мною подмеченное воспоминание… вельми, как я ощущала важное воспоминание.
По большому счету я никогда не чувствовала в себе какой-то особенности, неординарности, ума или тем более талантов. Была, быть может несколько излишне гордой и упрямой… Ну, и, конечно, любознательной. Впрочем, не отличалась от иных своих сверстников какой-либо яркой исключительностью.
Да и жизнь моя мало чем разнилась с жизнью тех людей, что проходили мимо меня, иноредь только соприкасаясь рукавами рубах. Про таких, как я можно сказать масса… серая толпа, а может даже и месиво. Хотя, наверно, не стоит употреблять это прилагательное — серый. Оно мне, кажется, вообще не достойно человека. Не важно, заведена его жизнь звездой или только блеклым порождением… в смысле планетой.
Право молвить иногда я чувствовала в себе какую-то особую замкнутость, желание побыть в одиночестве, прислушаться к себе или бессменно любоваться ночным небом, к каковому всегда чувствовала безответную тягу. Но, вероятно, это единственное чем я была отлична от людей, почему-то воспринимающих ночь… тьму, как что-то отрицательное и тягостное.
Жизнь моя обобщенно протекала довольно спокойно. Не скрою одначе, что родители мои почасту ссорились, недопонимая, недолюбливая друг друга, подозревая даже в мелочах, стараясь не уступить, а, непременно, взять вверх над ближним, что в итоге привело к разводу. Каковой я, конечно, как и всякий ребенок, тяжело переживала, ибо на тот момент мне было тринадцать лет. Через несколько лет попеременно, то примиряясь, то сызнова расставаясь, родители сошлись. Они постоянно втягивали меня в свои бесконечные передряги, жаждая, чтобы я нашла меж них правого и виноватого. И если бы не бабушка, мать моей мамы, самый близкий и родной мне человек, я б возможно еще тогда тронулась умом.
Вероятно, эти ссоры и подорвали мою нервную систему, и я стала часто психовать, что, впрочем, не доходило до больниц или врачей, а было только во мне… точнее со мной. И выливалось горячими слезами в подушку и просьбами в пространственную темноту, наконец, все это прекратить. Тут можно припомнить слова Бога Седми когда-то сказанные Владелине: «порой исполнения мечтаний оборачиваются против того, кто так вожделел их свершения».
Точнее нельзя молвить, не зря ведь это сказывал сам Бог.
Я закончила школу, когда мои родители, возвращаясь, домой с дачи, попали в аварию и погибли.
После этого я поняла… На самом деле у меня не подорвана нервная система. Она у меня точно паяная из металла, всего-навсе покачнулась и осталась
Наверно поэтому, спустя время я и начала искать своего Бога. В том нуждалась, как я думала, моя душа или правильнее сказать только мой мозг.
Тогда как-то враз все совпало…
Я выросла в атеистической стране, обществе и семье. И когда основы этой семьи не стало, а осталась лишь бабушка… когда моя страна кардинально изменила свой курс, я решила найти себе опору.
Опору…
А что такое опора?
Это защита, поддержка, основание тебя.
Очевидно, это костяк твоего естества или молвить лучше становой хребет, который не позволит согнуться… сломаться.
Только вера, та самая которую я искала, своими постулатами, убеждениями гнула меня еще сильней. И под тем полусогнутым изгибом, я, как-то незаметно быстро повзрослев, схоронила бабушку, вышла замуж и дождалась моего сыночка.
Все помню, так сильно его желала, что не раз гнула спину под изразцово — украшенными, изображениями божественного лика, сводами храмов.
Сына я получила, но только не от Бога, а от мужа, когда он все же соизволил излечить свою болезнь.
Определенно, я бы вновь вернулась к атеизму, к отрицанию существования Бога. Поелику мне как человеку, весьма трепетно относившемуся к справедливости, стало сложно понять отношение Творца к своим детям, по исповедуемой вере «каждый миг приглядывающего за всяким чадом»… Из этого постоянного наблюдения Бога за человеком вытекало какое-то странно наплевательское, равнодушное отношение его к страданиям, горестям слезам тех, кого он величал своими детьми аль в простонародье рабами.
Несомненно, я бы вернулась к атеизму, к отрицанию существования Бога. Пусть и медленно, но верно. Ступив туда, откуда дотоль вышла. Словно свершив круг… коло собственной жизни и умозаключений.
Однако нежданно я заболела… А заболев, стала видеть собственные воспоминания и с тем просмотром степенно прозревать, освобождаться от страхов и домыслов, что воспитало во мне общество и существующая, точнее наново набирающая мощь религия.
Я поняла очень многое. Не только в творение этого мира, не только в появление тех или иных мифов о необычных народах, племенах, созданиях, но и самое главное, осознала, каким образом человек отвел себе право думать, что Бог неотступно наблюдает за каждым из нас. Тогда мне часто вспоминались слова Огня: «Людские и полулюдские племена должны уметь сами разрешать свои тяготы, исправлять неправедные поступки, улучшать жизни близких, оно им даровано Зиждителями. Однако людям проще вознести прошение Богу и ждать… ждать его милости, чем действовать самим. Да только, милая моя, Зиждители слишком заняты, чтобы обращать внимание на каждый стон». Так он говорил Владелине про одноглазых ориков, очевидно, имея ввиду и сам человеческий род землян.
Думается мне, человеку присуще желание быть центром Земли, как говорится «пупом Земли». Так ему возможно слаще ощущать собственную уникальность, избранность, неповторимость, обобщенно не имеющую ничего под собой, кроме как завышенного самомнения. Так, видимо, человеку и человечеству проще оправдывать пакостные действия, разрушающие красоту этого мира и чистоту людского мозга того, что составляет его основу.
И теперь стали понятны мудрые слова Господа Першего сказанные когда-то в векошке Есиславе: «Посему для человека важна сама жизнь, в данном теле он и является личностью, существом, созданием… Второго шанса не будет, другую жизнь не получится прожить, ибо ее не будет… Искра, та самая, которая когда-то дала толчок к бытию, не будет содержать в себе его суть, абы не есть естество… не есть душа… Человек должен жить в данный момент времени, когда рожден, когда он есть и может осознавать себя личностью… Осознавать свое — Я! Он должен жить согласно вложенных в него кодировок и прописанных Богами законов, а именно наполнять свое бытие любовью, трудом, семьей, землей и радостью».