Колодец Ангелов
Шрифт:
Глаза Тараса Андреевича сверкнули:
— А знаешь, похоже на то! Только с волосами непонятно.
— А знаете, ему идет, — заметила Ольга Рикардовна. — До того он был ну симпатичный, ну милый, но вовсе без стержня человек. Люди из таких лепят и ваяют, что им хочется. А новый облик Антону даже идет. Его теперь ни Антей, ни Антошей не назовешь.
— Исключительно Виктором Лобовым, — Кир подумал, что насчет стержня проницательная Леля ой как ошибается. — Не удивлюсь, если он пойдет менять документы. Показывайте, чего вы ему там показали, чтобы так парня
Лиля забегала пальцами по виртуальной клаве висящего в кухне монитора.
— Вот. Стандартный звездолет. Мы только цвета изменили. Ну и пожар добавили. Тренировочный. Для виртуальной жизни ровно никакой опасности, даже на первом уровне.
— И что он делал в этом вашем звездолете?
— Ему надо было добраться до рубки и включить маяк.
— И спасти напарницу, — вставила Ольга.
— Покажите.
— Пойдешь в игру? — удивился Тарас.
— Нет, прямо тут давайте.
Лиля запустила ролик.
— Она в шлеме, — недовольно пробурчал Кирилл, наблюдая, как накачанный космонавт волочет на плече менее накачанного космонавта.
— Ну да. Там же авария.
— А… Ну — ну.
Дело запутывалось все больше. И это инквизитору не нравилось.
А вот Тарас Андреевич, очистив совесть и убедившись, что из-за метаморфозы с Антоном к администрации «Территорий» претензий нет, вернул свою обычную наблюдательность и потянул аристократичным носом:
— А чем это тут так воняет?
— Да, специфический запах, — деликатно уточнила Ольга Рикардовна. Лиля же покраснела и включила вентиляцию.
— Пал, понимаете, жертвой. Несчастной любви.
— О!
— Не я, а мой сотрудник. Притащил какой-то жуткий одеколон на концерт, «Ночи Мадрида», ну и…
— Не будет ли неловким осведомиться, — Тарас вальяжно распушился на табурете, — к кому воспылал страстью сей достойный муж?
— Ну не к этому… Крысе… Проходит у нас свидетелем юная дама, Леденцова Катерина Тарасовна, э, я вам вроде уже говорил.
Лиля заулыбалась, а Леля, странно оживившись, глянула на мужа:
— А нельзя ли нам этого сотрудника… предъявить? Ой, то есть, я хотела, пригласить… У меня есть опыт лечения душевных ран.
— Нет-нет-нет! — замахал руками и хвостом волос Тарас. — Одного уже долечили до прически блонд. Впрочем…
— У меня фотка есть, коллективная, — Кир послал обворожительную улыбку Лиле и мысленно показал Вите кулак, мысленно же пообещав, что по окончании операции Комаров будет мыть туалеты в управлении. И никаких при этом роботов и моющих средств. И вывел фото на дисплей.
— Этот? — безошибочно указала на Витю проницательная Лёля.
— Угу.
— А ничего так, мужественный, — бросил Тарас Андреич, удостоился мрачного взора жены и сменил тему:
— Говорят, скандал на концерте был?
— Ну да, барышня Леденцова швырнула в звезду помидором.
Админ Территорий ржал так, что едва не свалился с табурета. Дамы деликатно хихикали и выспрашивали подробности. Подробностями Кир делился охотно, благо, они не касались проваленной операции. Ну, не то чтобы проваленной, к Арсене память так и не вернулась.
Марцелев глянул на часы и свернул разговор.
Но на работу не поехал. А поехал еще раз смывать с себя следы стойких «Мадридских ночей». Если бы он был нужен на работе, его бы нашли, а если не ищут — значит, не нужен. А без четверти шестнадцать он кровь из носу должен был появиться в «Пантелеймоновке».
Курьер поймал инквизитора буквально перед лифтом, когда тот уже собирался подниматься к душеведам и душелюбам.
— Кирилл Юрьич, вам письмо, — и вручил конверт без адреса и подписи.
— От кого?
— Вас молодой человек ждал у нас в вестибюле. С 11.17 до 13.37.
— И кто он? Он не представился?
— Нет. Сказал, что желает поговорить с вами лично. Мы предлагали вас вызвать, если дело важное. Но он сказал, что подождет. А потом передал вам письмо и ушел…
Кир глянул на больничные часы:
— Холера! Давай сюда! — сунул конверт за лацкан куртки и большими прыжками понесся по лестнице.
Глава 14
Харита Львовна, глава отделения душеведов и душелюбов «Пантелеймоновки», излучала приветливость и спокойствие, передавшиеся встрепанному Киру. Забылись и конфуз на концерте, и ужасный одеколон, и личные проблемы Виктора Комарова, и зависшие дела… Марцелеву стало тепло и покойно, и он пытался избавиться от непривычной для себя благости всю дорогу до Мнемозиночки. Арсена уже спала на ложе, оператор возился у пульта, рядом прохаживался мрачный, небритый, невыспанный и отнюдь не благостный Крутиков. Это взбодрило Кирилла покруче любого кофе.
— Начнем, — миниатюрная Харита улыбнулась и предложила Кириллу занять вертящееся кресло. — Вся информация из мозга пациентки будет подаваться на экран в виде визуальных образов, — голосом опытного экскурсовода вещала она, пока по монитору плыли зигзаги и полосы подстройки. — Мы будем распаковывать воспоминания, как раздевают капусту — листок за листком.
— Риточка! — Владимир Валерьянович завертелся в кресле, как уж на горячей сковороде. — Избавьте меня… нас…
— Так, Ротгарчик! — обратилась Харита к оператору, похожему на волка, с жесткой щеткой волос, налезающих на брови, — Верхние слои пропускаем… Нам не надо, чтобы Володя краснел.
Крутиков побагровел:
— А ничего такого и не было!
Кир задумчиво улыбнулся.
По экрану промелькнули смутные картинки, точно видео запустили на повышенной скорости и задом наперед.
— Осторожно, болевая точка! — прикрикнула на оператора Харита Львовна. Ротгарчик мрачно покосился на начальницу. А Кир вдруг узнал на картинке дуэльный зал общежития и разглядел какую-то странную дрожащую паутину, радугой истекающую из центра.
— Что это?!
Но зафиксировать изображение не успели, а будто сразу провалились намного глубже, как проваливаются в воздушную яму, и Кирилл невольно выругался.