Колодец забытых желаний
Шрифт:
Недолго думая, Федор присел на корточки перед стеллажом, расстегнул сумку, освободил ценности от газет и как попало засунул серебро и бронзу в самый низ, за ящики с какой-то посудой. Кувшин не входил, высоты не хватало, и Федор просто положил его на бок и подпер чем-то, чтоб не укатился.
Он вскочил с колен, подхватил опустевшую сумку, помчался по проходу, вернулся, чтобы выключить свет, и хранилище снова провалилось во мрак.
Осторожно приоткрыв дверь, Федор выглянул в коридор, покрутил головой —
Руки у него немного дрожали.
В коридоре наверху тоже никого не оказалось, и ничего не было слышно за узкой дверцей с надписью «Служебный вход»… Чтобы удостовериться, что с Викторией все в порядке и она ушла, Федор выглянул в гардероб.
Иван Ильич сидел на своем стульчике за рядами пустых вешалок, вокруг него суетилась смотрительница и колыхалась тучная администраторша, и пахло то ли валерьянкой, то ли ландышевыми каплями, которые иногда принимала его бабушка. Виктории не было видно.
Все в порядке.
Все еще не веря в успех и не понимая, как это все у них получилось, Федор вернулся к себе в отдел. Сумку он засунул в стоявший в коридоре старинный шкаф с документами.
Марья Трофимовна была одна, «девочки» разошлись по домам.
— Вы не сбежали? — холодно поинтересовалась начальница, завидев его. — Я была уверена, что вы сбежите!
— Марья Трофимовна, — сказал Федор Башилов, — я сейчас спускался в хранилище. По-моему, вы что-то недосмотрели. Коллекция на месте.
Она смахнула с носа очки для «близи», которые беспомощно повисли на цепочке, и водрузила очки для «дали». И уставилась на него.
— Кто вам разрешил пойти в хранилище?!
— У меня же пропуск не забрали! Я решил… поискать сам и нашел.
— Что вы нашли?!
— Часы, распятие, поднос с кувшином, кофейник и чернильный набор. Шкатулки я не видел, но, может быть, она тоже где-то там.
— Этого не может быть, — слабым голосом сказала начальница.
— Пойдемте посмотрим, — предложил Федор Башилов.
Когда Вероника вышла из музея, было уже довольно поздно.
По всей Волхонке горели фонари — успокоительным, легким, веселым светом! — и снег валил. Целые горы белого, чистого, уже предвесеннего снега! Казалось даже, что мороз отступил, потеснился, давая место этому снегу, очистительному и густому, с которого должна начаться новая светлая жизнь.
Коллекция нашлась — эта новость моментально облетела всех оставшихся в музее сотрудников. Петр Ильич лично проверил ее сохранность. Недоставало только шкатулки, но после того, как коллекция обнаружилась, все решили, что шкатулка просто куда-то задевалась, ведь недавно прорвались
Директор принес извинения милиции и назначил совещание, на котором настоятельно рекомендовал отделу русского искусства провести инвентаризацию и сделал еще кучу каких-то распоряжений, очень строгих, понятных и логичных, и, должно быть, абсолютно правильных.
Предстояли разбирательства, собрания и, возможно, даже выговоры «за халатное отношение к работе», но все это не шло ни в какое сравнение с ужасом, который вдруг отступил, сгладился, как будто снег накрыл его.
Все хорошо, повторяла про себя Вероника.
Коллекция вернулась, шкатулка найдется, Федора не посадят в тюрьму!.. Все хорошо, и все это благодаря человеку, который сегодня утром пил у нее в квартире чай с молоком!..
Умный, замечательный человек, на которого ее сын смотрел, как на бога.
Никто никогда не помогал им, и Вероника привыкла жить с ощущением, что «они сами справятся, и им никто не нужен», и чувство благодарности, восторга, почти любви к Олегу Петровичу, такому незнакомому и чужому, было для нее совершенно новым.
Раздумывая о том, как все вдруг стало хорошо, и еще о том, что нужно бы купить чего-нибудь вкусного к ужину, хотя денег маловато и до зарплаты далеко, она пошла было по Волхонке к автобусной остановке, но тут ее окликнули:
— Вероника Павловна!
От неожиданности она поскользнулась, чуть не упала и нелепо взмахнула руками. Сквозь летящий снег к ней подходил Олег Петрович Никонов. Машина с распахнутой задней дверью и освещенным салоном маячила у него за спиной.
— Добрый вечер.
— Вы меня напугали.
— Простите.
Он подошел и посмотрел ей в лицо.
— Все в порядке?
— Да. Да, конечно! А Федор вам не позвонил разве?! Он должен был позвонить, хотя у них в отделе милиция была до самой последней минуты, а я ушла, чтобы просто подозрений ни у кого не возникло, почему я так долго сижу и домой не ухожу…
— Вероника Павловна…
— Простите меня, Олег Петрович, я сама не знаю, что говорю! Я волновалась очень, понимаете?..
— Понимаю. Мне нужно с вами поговорить.
— Конечно, конечно. Давайте поговорим. Прямо сейчас?
— Если у вас нет более важных планов на вечер.
— У меня? — поразилась Вероника. — Планов?! Нет у меня никаких планов!
— Вот и отлично. Тогда пойдемте в машину. Я подвезу вас домой, и заодно мы поговорим.
— О… Федоре, да?
Олег пожал плечами.
— Если хотите, можем поговорить и о Федоре, но у меня другой вопрос. Мне нужна ваша консультация.
— Моя консультация?!
— Давайте сядем в машину, — неторопливо предложил Олег Петрович. — И все обсудим.