Колокол поздний
Шрифт:
После обеда мадам с неохотою удалилась, а хозяин пригласил меня в кабинет для беседы. Он извлек даже бутылку портвейна со словами об известной всем любви к нему англичан. Я тронут был вниманием, пусть это был даже не «Кокберн». Приятель мой одинок безнадежно, большие его глаза выдают это обстоятельство. Он и безнадежно горд; скорая, разительная чувствительность неудачника видна в нем, я же, как мог, старался вызвать его на откровенность.
И вправду, усилия мои были возданы. История его проста. Он не бандит, не педагог, но, подобно мне, отставной солдат. Майор французской королевской артиллерии, ныне уже несколько лет в отставке на половине жалованья. Достигнутое им высокое звание делает ему честь, ибо он уроженец, как я уже писал, Сардинии, а у французской военной службы радушия к иностранцам сильно поубавилось
Как только я, по счастливому случаю, упомянул о предмете, глаза его загорелись и самый недуг, казалось, отступил. Скоро он уже, доставая из ниши в стене географические карты, осаждал меня вопросами касательно моего скромного военного опыта. А еще через некое время я, к своему конфузу, увидел себя спотыкающимся в ответах. Он, без сомнения, показывал знания книжные, но где он мог их добыть – ума не приложу. Не моргнув глазом, он то и дело даже меня поправлял. «На северной стене старинных мадрасских фортификаций помещается, я полагаю, восемь четырехдюймовых орудий», – произносил он и нимало при этом не ошибался. Наконец я был не в силах долее сдерживаться.
«Это невероятно, майор, – воскликнул я. – Двадцать лет службы в Ост-Индской компании дают мне повод полагать, что я приобрел некоторые знания. Но вы! – вы как будто бы сражались за каждый дюйм бенгальской земли!»
Он бросил на меня взгляд почти негодования и стал сворачивать свои карты.
«О да! Но – мысленно, – кратко сказал он. – Высшие чины не уставали твердить мне, что забава сия скучна».
«Что до меня, я таковой ее не почитаю, – отозвался я. – Небрежение же вашего правительства к возможностям в Индии не однажды удивляло меня. Впрочем, сейчас дело это решенное…»
«Никоим образом», – прервал он меня грубо. Я посмотрел на него вопросительно.
«Его решил, если не ошибаюсь, барон Клайв при Плеси [8] , – произнес я холодно, – а впоследствии мой старый генерал, Эйр Кут, при Вандеваше [9] ».
«О да, да, – нетерпеливо подхватил он, – Клайв заслужил признания, он – гений, и его ждал удел гения. Он похищает для вас империю, но добродетельный английский парламент воздевает в ужасе руки, ибо он похитил и несколько сот тысяч рупий для себя. Вот он застреливается, и вы теряете своего гения. Не жалко ли? Я бы так не обошелся с Клайвом. Однако ж, когда б я был милорд Клайв, я и не помыслил бы стреляться».
8
Роберт Клайв (1725 – 1774) – английский государственный и военный деятель, основатель английского владычества в Индии. Плеси – селение в западной Бенгалии. Здесь в 1757 году английские войска под командованием Роберта Клайва одержали решительную победу над набобом Бенгалии. Это событие проложило путь к захвату Бенгалии англичанами.
9
Вандеваш – населенный пункт в Индии, где генерал Кут разбил французское войско в 1760 году.
«Что же сделали б вы, будь вы Клайв?» – спросил я, находя развлечение в подобных дерзких фантазиях.
Угроза мелькнула в его глазах, и мне ясно стало, чем снискал он звание бандита в глазах достойнейшей миссис Макгрегор Дженкинс.
«О, – сказал он холодно, – я бы направил отряд гренадеров в ваш английский парламент и предложил бы им попридержать язык. Но Клайв – тьфу-ты! Быть хозяином положения и добровольно отступиться. Беру, впрочем, мои слова обратно. Не гений он вовсе, а растяпа. Он мог сделать себя хотя бы раджой».
Нетрудно вообразить, что это было слишком.
«Генерал Клайв не лишен недостатков, – объявил я ледяным тоном, – но он был настоящий британец и к тому же патриот».
«Глупец он был, – отозвался толстенький мой майор, выпячивая нижнюю губу, – подобный в своей глупости Дюпле [10] , а этим многое сказано. Военное искусство –
10
Ж. Ф. Дюпле (1696 – 1763) – французский колониальный администратор, главный управляющий французскими учреждениями в Индии.
11
Аркат – населенный пункт в индийском княжестве Карнатик, захваченный англичанами в 1751 году.
С этими словами выхватил он из ниши другую карту и с горячностью принялся растолковывать мне, какие меры предпринял бы он, случись ему оказаться во главе французских войск в 1757 году, то есть в бытность его двадцатилетним юношей. Стуча ладонью по карте, он выстраивал там и сям ряды пробок – взамен войска, – доставаемых из особой жестянки – свидетельницы давности игры его. По мере рассказа раздражение во мне иссякло ввиду очевидности наблюдаемой мною мономании. Признаться, применяясь к пробкам и картам, план кампании составлен был не без мастерства. В поле, разумеется, встречаем мы иное.
Берусь утверждать, положа руку на сердце, что в этом плане приметна была и новизна. Собеседник же мой, большой охотник поговорить, буквально захлебывался от слов.
«Вот, глядите, – бормотал он. – Ясно и болвану, как должно было поступать. Будь флот и десять тысяч отборных войск, то и такой немощный, подобный мне…»
Он предался мечтам. От душевных усилий пот проступил на бледном его лице. Нелепым и вместе трогательным казалось мне зрелище моего мечтателя.
«Вы встретили бы известное сопротивление», – заметил я удовлетворенно.
«Разумеется, – поспешил парировать он. – Англичан я ценю по заслугам: превосходная кавалерия, отличная пехота. Но артиллерия отстает, а я все же канонир…»
Не желая низвергать его с небес на землю, я чувствовал, однако, что пора.
«Ваш, майор, опыт в поле, – сказал я, – должен быть необъятен».
Он посмотрел на меня молча и с неколебимым высокомерием.
«Напротив, весьма невелик, – ответствовал он бесстрастно. – Но во всяком из нас либо есть знание своего дела, либо нет, и этого довольно».
Его большие глаза вновь остановились на мне. Без сомнения, он слегка помешан. И все же я нашелся спросить: «Как бы то ни было, майор, что произошло с вами?»
«Что происходит, – отвечал он не менее бесстрастно, – с тем, кому нечего поставить на карту, кроме способностей ума? В молодости я пожертвовал всем ради Индии, там, мнилось мне, восходит моя звезда. Отрекся от всего, питался отбросами, чтобы попасть туда – corpo di Baccho! [12] – я ведь не де Роган и не Субиз [13] , чтоб заслужить королевский фавор. Наконец юношей я достиг индийских берегов и тотчас сделался одним из защитников Пондишери. – Он сардонически рассмеялся и отхлебнул портвейну. – Ваши соотечественники милостивы с пленниками, – продолжал он, – но до конца Семилетней войны, до 1763 года, я оставался заточенным. Кому надобно обменивать безвестного артиллерийского лейтенанта? Засим последовали десять лет гарнизонной службы на Маврикии. Я встретил там мадам, она креолка. Приятное, однако, место – Маврикий. Когда боеприпасы для учебных стрельб бывали в достатке, мы палили по морским птицам. – Он невесело усмехнулся. – Тридцати семи лет им пришлось произвести меня в капитаны и даже перевести во Францию. На гарнизонную службу. Ее нес я в Тулоне, Бресте…» – Перечисляя, он загибал пальцы на руке. Тон его мне не понравился.
12
Клянусь Бахусом! (итал.)
13
Л. Р. де Роган (1735 – 1803) – епископ Страсбургский, во время Французской революции – депутат Генеральных Штатов. Шарль де Роган Субиз (1715 – 1787) – принц, любимец мадам Помпадур, участник Семилетней войны.