Колокольчик из розового хрусталя
Шрифт:
— Боже праведный! — воскликнул он. — Как ты это сделала?
— Привязала язычок ниткой, только и всего.
— Язычок?! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Подожди, не говори, я сам… то хрустальное ожерелье, что мы купили двадцать лет назад!
— Ну конечно, — спокойно подтвердила Эдит. — Как только молодой Сом Ки сказал, что его отец нарочно отделил язычок, я тотчас вспомнила, что центральная подвеска ожерелья выглядит в точности, как язык колокола — помнишь, мы однажды это заметили? Я сразу догадалась, но не сказала. Я хотела разыграть тебя, Марк, — она нежно
— Пожалуй, — Марк Вильямс принялся набивать трубку. — Впрочем, вряд ли он верит в эту сказку больше, чем мы.
— Он — нет, но отец-то его верил! И если бы старик Сом Ки сам рассказал нам эту историю — помнишь, каким древним мудрецом он выглядел? — боюсь, что и мы бы поверили!
— Наверное, ты права. — Доктор Вильямс снова легонько встряхнул колокольчик. Тонкий, нежный звон несколько мгновений висел в воздухе, затем растаял. — Видишь? Ничего не происходит. Неужто поблизости нет покойников?
— Меня что-то не тянет шутить на эту тему. — На лбу Эдит возникла озабоченная складка. — Я сперва хотела, чтобы это был обеденный колокольчик — и рассказывать эту историю гостям. Но теперь…
Нахмурившись, Эдит не сводила тревожного взгляда с колокольчика, пока телефонный звонок не вернул ее в реальность.
— Сиди, я отвечу. — Она поспешила из комнаты. Доктор Вильямс задумчиво вертел в руках колокольчик. Услышав напряженный голос жены, он встал — но Эдит уже входила в комнату.
— Срочная операция, — вздохнула она. — Автокатастрофа. Милый юноша, почти ребенок. Доктор Амос говорит — трещина в черепе. Он сказал, что не хотел беспокоить тебя, но хирург Хендрикс уехал в отпуск, и ты теперь единственный нейрохирург в городе…
— Знаю. — Марк Вильямс уже надевал шляпу в прихожей. — Ну что, — невесело пошутил он, — тело мастера боится?
— Я поведу машину, — сказала Эдит. — У тебя будут лишние десять минут, чтобы расслабиться.
Доктор Марк Вильямс устало стянул хирургические перчатки. Чувство горечи не покидало его. Ему и прежде доводилось терять пациентов — и всегда он ощущал это как личное поражение. Эдит говорила, что в каждую операцию он вкладывал слишком много себя. Возможно. И все же… Ведь не было причины этому парню умирать! Да, трещина, но в начале операции его состояние было абсолютно нормальным! И вдруг, где-то в середине — прерывистое дыхание, нитевидный пульс… Марк делал уже последние стежки, когда сердце остановилось. Но почему? Жизнь соткана из неудач и нелепых случайностей. Взять хотя бы парня, которого он оперировал прошлой ночью. Уж он-то был в куда худшей форме, чем этот — а поди ж ты, выкарабкался. Лежит теперь в девятой палате, набирается сил. Даст Бог, проживет еще с полсотни лет…
Доктор Амос, молодой анестезиолог, похлопал Марка по плечу.
— Не думай об этом. Сам Господь не смог бы сделать большего. Жизнь просто не хотела этого парня, вот и все.
— Спасибо, Джон. — Марк старался говорить бодро. — Да, иногда так бывает. Но мне нужно, чтобы
— Конечно. Я распоряжусь. Ты выглядишь усталым, Марк. Иди-ка домой. Давай я помогу тебе одеться.
Застегивая пиджак, Марк Вильямс вдруг нащупал в кармане предмет странной формы.
— Что это? — спросил он в растерянности — и вынул колокольчик из розового хрусталя. Он должно быть машинально сунул его в карман, пока жена говорила по телефону. — Колокольчик! Вряд ли Эдит скажет мне спасибо за то, что я его утащил!
Внезапно колокольчик выскользнул из его усталых дрожащих пальцев. С криком «Лови!» доктор Амос подхватил его в нескольких дюймах от пола; нежный прозрачный звон поплыл по комнате.
— Еще бы чуть-чуть — и все, — сказал молодой врач, любуясь изящной хрупкой вещицей. — Прелесть какая. Что это?
— Китайский обеденный колокольчик, — ответил Марк Вильямс. — Я бы… — он не договорил, услышав взволнованные крики сестры Вис:
— Доктор! Доктор Вильямс! Пациент начал дышать! Есть пульс! Скорее!
— Что?! — Марк бросился в операционную. Сестра не ошиблась. Дыхание выравнивалось. Удары сердца с каждой секундой набирали силу.
— Господи! — только и выдохнул доктор Амос. — Немыслимо! Возвращение с того света! Марк, ты когда-нибудь слышал о таком? Ну, уж теперь-то мы его не отпустим!
…Жизнь пациента уже наверняка была вне опасности, когда в операционную влетела сестра Макгрегор.
— Простите, что беспокою вас, доктор Вильямс, — тревожной скороговоркой выпалила она, — вы не подойдете сейчас в палату номер девять? Все было прекрасно, и вдруг пять минут назад — внезапный рецидив. Я оставила с ним сестру Джонсон и побежала за вами, но боюсь, что уже поздно…
К счастью, по пути домой не было большого движения — Марк то и дело оказывался слева от осевой линии.
— Ну почему, почему он умер, Эдит? Почему?! Кстати, вот твой колокольчик… положи-ка его в сумку… Все ведь было спокойно!.. Мы думали, что потеряли человека — и спасли его, а того, кого считали спасенным, потеряли…
— Так бывает, дорогой. Ты же знаешь. Врач может сделать от сих до сих — остальное в руках природы. И она время от времени выкидывает всякие штуки…
— Да, черт побери, я знаю! — огрызнулся Марк. — Но я не могу смириться с тем, что он умер. Ну не было для этого видимой причины! Разве что я просмотрел какое-то осложнение… — он упрямо мотнул головой. — Я распорядился о вскрытии, но — лучше я сам! Сам проведу вскрытие. Сейчас же! Я должен понять!
Он резко вывернул руль влево. Эдит услышала рев автомобильного гудка и отчаянный скрежет тормозов. Она успела подумать, что кто-то, едущий следом за ними, собрался идти на обгон. Затем — глухой удар. Она ударилась лбом о ветровое стекло и потеряла сознание.
Открыв глаза, Эдит увидела нависшую над ней фигуру полицейского. Голова раскалывалась от боли, но путаницы в мыслях не было. Эдит сразу вспомнила столкновение, поняла, что несколько минут пролежала на земле в беспамятстве и что помощь подоспела вовремя.