Коломбине дозволено все
Шрифт:
РЕУТОВ. Я тебя понимаю. Я обожду. Когда бы ты ни пришла…
ЛАРИСА. Я знаю, Мишка. И поверь, мне очень хорошо оттого, что я это знаю. Но ты уж прости – я не забуду о твоей любви. У меня, может, кроме нее, вообще сейчас ничего не осталось, даже самой себя, если разобраться… Ладно. Разберусь.
Она
Ее никто не ждал. Карнавальные тени растаяли. Близился рассвет. И она пошла куда глаза глядят… правда, без прежнего сумбура в голове, полная ожидания… впрочем, одна безумная мысль у нее все же возникла.
Эпилог
Эта мысль затащила Ларису в ближайший парк и погнала по аллеям в поисках шиповника, хотя краснеть ему было рановато.
Ей повезло – нашелся-таки один сумасшедший куст. Плоды на нем заметно отливали оранжевым. Лариса отважно забралась в куст, исцарапала руки, но две горсти плодов нарвала. Потом она села на скамейку, достала из сумки игольник и нарядно нанизала их на нитку.
На душе тоже было утро.
Лариса думала о том, как отзовутся в будущем ее коломбинские проказы. И с ужасом вспоминала, что сказала ей вчера пестрая чертовка что-то очень важное об этом самом будущем, а она ни слова не помнит, помнит только, что повелительница Коломбин хозяйничает не только в пространстве, но и во времени, гоняя его в любую сторону, как ей вздумается, и завязывая на нем самые странные узлы. Думала она и о том, что встретит сегодня и завтра тех, кто был участником ее затей. Кем же она будет для них сейчас, после того, как маска вроде бы сброшена? И удается ли ей так просто поснимать с них маски?
Двоих, впрочем, Лариса решила масок не лишать – красавца Кологрива и среднестатистического Соймонова.
Мир раздвинулся – так, как раздвигается он рано утром. И Кологрив с Соймоновым оказались по одну сторону этого мира, а по другую – те, кто заполнит этот мир через несколько часов, и Лариса с нетерпением ждала первых встречных.
Она еще задумалась, перед тем как повесить ожерелье на ветку. Вспомнила угрозы пестрого демона. И все же решилась.
Нить оранжевых шариков качнулась и замерла. Лариса сидела не двигаясь и прислушиваясь к себе.
Но ничего не изменилось. Не воскресли в душе светлые образы Соймонова и Кологрива. Не растаяли, как льдинка в кипятке, обретенные в последних похождениях уверенность и гордость. Желания выпить кастрюльного кофе в типографском буфете тоже не возникло. Начиналось что-то новое…
Но тут раздался стук каблуков. Вспомнив ночной побег от повелительницы Коломбин, Лариса шмыгнула в кусты. Но женщина, идущая по дорожке, неожиданно оказалась… Марианной.
Лариса изумилась – где бы могла книжная девочка задержаться до рассвета? Лариса даже встряхнулась, чтобы избавиться от наваждения. Но это, увы, было фактом – чем-то сильно озадаченная Марианна шла по парку, подбивая носком туфли камешки.
Она остановилась перед ожерельем. Несколько секунд с интересом на него смотрела. Потом решительно сняла с ветки, раскрутила на пальце и ушла утренней аллеей.
Лариса хотела крикнуть, остановить, предупредить! Но язык не слушался. Это была последняя шутка повелительницы Коломбин.