Коломяжский ипподром
Шрифт:
«Вчерашний день, – писала «Эклерёр де Нис», – самый прекрасный, самый волнующий из всех пережитых нами с начала авиационной недели. Спортивное достижение Попова не удивило никого из тех, кто узнал, наблюдал и оценил смелого и скромного авиатора, который не знает страха и испугался лишь один раз, вчера, когда летел над морем: «Как бы не упасть на палубу миноносца!» Отважный Попов! Мы шлем ему самые восторженные поздравления. Браво!»
На банкете, устроенном в честь участников авиационного митинга в Канне, Николай Евграфович сердечно поблагодарил всех жителей города за горячий и дружеский прием, который был оказан ему и который глубоко
«Свою речь, – отмечали газеты, – Попов произнес на чистейшем французском языке. Блестящая по форме и богатству содержавшихся в ней мыслей, она вызвала новый взрыв восторгов со стороны собравшихся».
Великая герцогиня Мекленбург-Шверинская произвела Попова в камергеры своего двора, что, впрочем, осталось почти незамеченным: подвиг авиатора затмевал все остальное. Но исключительное внимание, проявленное Анастасией Михайловной к Попову, имело для него свое значение: покровительство столь высокой особы, несомненно, обещало ему определенные выгоды, тем более что Анастасия Михайловна пользовалась во Франции большим авторитетом.
В Европе, разделенной к тому времени на две противоборствующие группировки, великая герцогиня Мекленбург-Шверинская, как бы парадоксально это ни выглядело, довольно откровенно и недвусмысленно симпатизировала странам Антанты, а потому гораздо чаще ее видели либо в России, либо во Франции, чем в Германии. Вилла «Венден» стала ее второй, неофициальной резиденцией, этаким кусочком России на французской земле.
Кайзера Вильгельма II передергивало при одном упоминании о великой герцогине, но сделать что-либо со «вздорной тещей» своего сына, кронпринца Вильгельма, он не мог. К тому же она была еще и тещей датского короля Христиана X... И мамашей Фридриха-Франца IV, восседавшего на мекленбург-шверинском престоле с конца прошлого века. Так что подступиться к ней было нелегко.
Независимая и самовольная, красивая и богатая, Анастасия Михайловна жила в собственное удовольствие и руководствовалась только собственными эмоциями и собственным разумением. Детище XX века – авиация была ее любимым хобби.
11
Попову выдали пилотский диплом Аэроклуба Франции за номером пятьдесят. А диплом за номером тридцать один двумя месяцами раньше получил другой русский авиатор, с которым Николай Евграфович познакомился в Ницце сразу после окончания каннской недели. Это был Михаил Никифорович Ефимов. Однако дорога Ефимова во Францию была совсем иной.
Его, скромного служащего железнодорожного телеграфа и страстного спортсмена-велогонщика, направил туда, в летную школу Фармана, одесский богач Ксидиас, оплатив стоимость учебы – тридцать тысяч франков. Заключив с Ксидиасом кабальный договор, Ефимов обязался в течение нескольких лет показывать за плату полеты на аэроплане в различных городах России. Вся выручка от них шла бы в карман Ксидиаса.
Безветренным зимним днем 25 декабря 1909 года Ефимов осуществил свой первый самостоятельный полет, пробыв в воздухе сорок пять минут. Это был выдающийся в то время рекорд, и фамилия Ефимова сразу же заняла почетное место на страницах французской печати. Слава его докатилась до родины. «Из русских воздухоплавателей Ефимов является первым признанным в Париже пилотом-авиатором», – писали «Одесские новости». Летал Ефимов блестяще. За короткое время он совершил тридцать вылетов на аэроплане и значительно превзошел своих учителей.
В начале марта 1910
А в самом конце марта он приехал в Ниццу, чтобы участвовать в международных состязаниях, которые начинались 10 апреля, через неделю после окончания митинга в Канне.
Ниццу, находящуюся восточнее, отделяют от Канна всего тридцать пять километров. И конечно же Попов после завершения полетов в Ла-Напуль отправился туда. По статуту состязаний в Ницце он не мог сам участвовать в них. Но и оставаться в стороне он тоже не мог. Его устраивала в данном случае роль наблюдателя и репортера. В Ниццу съехались пятнадцать пилотов, в том числе такие знаменитости, как Уилбер Райт и Латам, а также Анри Ружье, Руа, Метро, Роулинсон, Дюре, де Рнмсдейк, Шаве, ван ден Борн и другие.
Пятнадцать авиаторов! А в Петербурге до сих пор мало еще кто видел воочию летящий аэроплан.
Петербург, Петербург... Уже без малого два года прошло с того дня, как Попов покинул столицу, уехал из России. Но скоро ему предстоит приятное свидание с ней. В начале мая (по новому стилю) в Петербурге должна состояться Первая международная авиационная неделя. Кто будет представлять на ней Россию?.. Смешно и глупо, если в ней примут участие одни лишь иностранцы. Неделя авиации в России – без русских?.. Это же прозвучит как насмешка, как свидетельство российской отсталости!
Организаторам петербургской недели хватило, однако, ума прислать Попову официальное приглашение. И он телеграфировал им о своем согласии. Руководители «Ариэля» не возражали: они готовы были предоставить Попову, под его личную ответственность, два «райта», реклама которых в Петербурге была в их интересах, тем более что русское военное ведомство уже заказало «Ариэлю» два аэроплана этого типа.
А вслед за первой телеграммой отправил вторую, в которой просил назначить особый приз за дальность полета – с Коломяжского ипподрома, где должны были проходить состязания, до Кронштадта и обратно. При этом пилоту надлежало сделать несколько кругов над городом-крепостью.
Организаторы будущих полетов с пониманием отнеслись к предложению «каннского героя» и возбудили соответствующее ходатайство перед властями, в том числе и перед военными, поскольку Кронштадт находился в их ведении.
Пока механики занимались разборкой и упаковкой аппаратов, отправкой их по железной дороге в Россию, Попов и его неотлучный друг Ваниман внимательно следили за всем, что делается на состязаниях в Ницце. Под аэродром там было приспособлено большое поле, обычно используемое войсками для учений (на этом месте находится ныне аэропорт).
В числе почетных гостей, постоянно находившихся на трибунах, как сообщала «Пти нисуа», были шведский король, великая герцогиня Мекленбург-Шверинская, а также... Nicolas Popoff. Да, в таком вот обрамлении было упомянуто имя нашего героя.
Погода на сей раз благоприятствовала полетам.
«Вслед за периодом бурь, – писала газета, – наступил прекрасный день, позволивший начать ниццкую неделю авиации в самых прекрасных условиях. С первых дней она ознаменовалась подвигами, совершенными в воздухе разными авиаторами, в частности Ефимовым, многообещающим пилотом биплана, Шаве и ван ден Борном, а также Оллеслегерсом, который продемонстрировал удивительную элегантность, управляя монопланом „Блерио”».