Колонисты Пандоры
Шрифт:
– Ну, дожил на старости лет! В моей семье завёлся малолетний браконьер, – старик покачал головой, отложил в сторону съёмную часть винтовки и строго посмотрел на меня, – А что ты через десять лет делать будешь? Ведь дебилы, вроде тебя, всех ящеров истребят. И новые самки перестанут приплывать на нерест.
Выслушав отповедь, я отвернулся и посмотрел в раскрытое окно-бойницу. Там несколько моих сверстников во главе с Алиской, явно готовились к походу в джунгли.
– Но икра, она же вкусная и стоит денег, – пробурчал
– Бестолочь! Икра нужна не для того, чтобы жрать её каждый день. Конечно, в городах это деликатес, да и на организм она действует как мультивитамин. Только в пустышках полезного гораздо больше. И как раз их изъятие из кладок никак не влияет на популяцию Кава.
– Да чего там полезного? Пробовал я эти пустышки, они на вкус горькие и после них живот пучит.
Выслушав меня, дед осклабился и посмотрел на меня как, на младенца.
– Ярик, запомни, что я сейчас тебе скажу, а лучше запиши. Каждая самка Кава во время созревания икры, превращается в настоящую фабрику по производству нейтральных бионанитов. Они наполняют икру, придавая ей особые свойства. А далее вылупляются зубастые головастики, способные прогрызть оболочку икринки.
– Видел я тех головастиков, они и жестяное днище лодки прогрызть могут. Почти как речные пираньи, только поменьше!
– Лучше не перебивай. Иначе сейчас сниму ремень и всыплю, так что сидеть неделю не сможешь, – пригрозил старик.
При этом он отлично понимал, что после произнесения сигнальных слов, имплант начал фиксировать разговор, для того чтобы воспроизвести его, в тот момент, когда мне понадобится. Об этом мы договорились давно, чтобы я всегда мог прокрутить полученные уроки, если что-то забыл.
– Так вот, – продолжил въедливый старик, – В процессе трансформации икры, бионаниты выполняют запрограммированную природой функцию по поддержанию жизни плода и полностью на него настраиваются, становясь бесполезными для иных целей. А в неоплодотворённых яйцах все процессы замирают и невостребованные наниты впадают в спячку. Однако именно из-за своей нетронутости они и становятся столь нужными людям. На центральном рынке Новгорода именно пустышки берут по двести имперских кредитов, а простая икра, больше червонца не стоит. Если же принести более десятка на продажу, то тебя за браконьерство милиция или дружинники загребут.
Услышав сумму в две сотни за икринку, я удивлённо присвистнул. Ибо таких деньжищ у меня, десятилетнего пацана, никогда не водилось.
– Дед, да не грузи меня этими нанитами-шманитами. Скажи просто, зачем их покупают и почему торгаши столько деньжищ отваливают? – нетерпеливо воскликнул я.
Так как понял, куда намылились мои друзья, и решил быстрее улизнуть из контейнера, заменяющего нам дом.
Алиска с близнецами, собрались пойти стрелять из рогаток, летающих между пальмами, макак-крикунов. Поэтому ребята крутились рядом с нашим жилищем, зазывали меня с собой. Дед это заметил, но виду не подал.
– Видел в командном контейнере посёлка медицинскую капсулу? – спросил он, а я быстро кивнул, – Полтора года назад тебя подрал сумчатый леопард. Ты был совсем плох и мог остаться инвалидом при обычном лечении. А этот аппарат тебя на ноги за двое суток поставил. И помогли в этом переработанные нейтральные бионаниты. Как ты думаешь, откуда именно эти наниты в нашем нищем посёлке появились? Поняв это, ты сможешь ответить на свой вопрос – зачем их покупают. И почему торгаши столько за них деньжищ выкладывают. Уже потом я расскажу, зачем икра нужна имперцам. – спросил он, а я быстро кивнул, – Полтора года назад тебя подрал сумчатый леопард. Ты был совсем плох и мог остаться инвалидом при обычном лечении. А этот аппарат тебя на ноги за двое суток поставил. И помогли в этом переработанные нейтральные бионаниты. Как ты думаешь, откуда именно эти наниты в нашем нищем посёлке появились? Поняв это, ты сможешь ответить на свой вопрос – зачем их покупают. И почему торгаши столько за них деньжищ выкладывают. Уже потом я расскажу, зачем икра нужна имперцам.
Продолжая помечать икринки маркером, я вполглаза следил, как они меняют цвет. Львиная доля становилась оранжевыми, но девять уже перекрасились в розовый.
Справившись с шестью сотнями икринок за десяток минут и три затяжных нырка, я уже хотел подниматься на поверхность. Но тут увидел большую белёсую икринку, почему-то лежащую на самом дне. Дотянувшись до пустышки, черкаю по ней маркером.
По поверхности шарика моментально начало расплываться фиолетовое пятно, окутывая защитную оболочку. Засмотревшись на это чудо, я растерялся и всплыл в последний миг, едва не хлебнув светящейся жижи.
– Фиолетовая! – благоговейно прошептал я и уставился на зажатую в кулаке находку, – Да она же стоит больше десяти тысяч!
Насколько мне известно, фиолетовые пустышки стоили много кредитов. Они очень редки и за время работы промысловиком, мне не попадалась такая ни разу. А дед говорил, что найти подобную икринку на этом рукаве Волги, удавалось только моему отцу.
Не веря своему счастью, я отложил пустышку и принялся быстро класть мягкие шарики в рюкзак, где расположены специальные ячейки. И только собрав все обычные икринки, аккуратно поместил главную находку в середине рюкзака. Затем защёлкнул клапан и врубил охлаждение. Подмигнул цифре двенадцать, появившейся на панельке и, выбравшись из лунки, прикрыл её затвердевшими кусками студня.
А потом подошёл к Алисе, которая как раз закрывала свой рюкзак. На его панельке горела цифра шестнадцать. Окинув взглядом крохотное озерцо, я заметил две дюжины не помеченных маркером шариков, но промолчал. Мы оба понимали, что если продолжим сбор здесь, то только потеряем время, поэтому пора перебираться на новое место.
– Сколько у тебя? – спросила подруга.
– Двенадцать.
– Мало, – недовольно прошептала она.
– Ну, сколько фронтир дал, тому и рад, – пробурчав в ответ, я начал прикрывать крестообразный разрез, оставшийся на поверхности озера.
– Ярик, пожалуйста, найди мне большую кладку, с которой можно поднять хотя бы икринок тридцать, – вкрадчиво произнесла Алиса и как бы невзначай, дотронулась до меня бедром, – Пойми, я ещё одного сезона без обучения и развития импланта не выдержу. Душно мне здесь!
Захотелось тут же показать находку и рассказать, что нам уже хватит на всё. Но что-то заставило меня промолчать.
– Хорошо, – прошептал я и посмотрел на огромное сдвоенное озерцо, находящееся на расстоянии трёхсот метров.