Колония № 6: первая положительная

— Вот блин!

Майя отчаянно дергала ногой, изо всех сил пытаясь освободить застрявшую в тротуаре шпильку, но та не поддавалась.

— Какой идиот придумал плитку? Чтоб его! Цемента пожалели, гады!

Пришлось скинуть туфлю и попробовать руками. Не тут-то было. Застряла намертво, почти до основания провалившись в зазор.

— Давай же!

Она дернула изо всех сил. Каблук

— Черт! Ну и как теперь домой идти?

Девушка окинула взглядом улицу, ища к кому бы обратиться за помощью. Ни одного прохожего, ни одной машины, вообще никого, только стройный рядок фонарных столбов вдоль дороги, задорно ей подмигивающих.

— Странно, ведь еще мало времени, — встревожено прошептала она.

В груди все сжалось от нехорошего предчувствия. Забросив остатки дизайнерской туфли в сумку, Майя выудила из темных недр сотовый и посмотрела на время. 21–50 услужливо проинформировал мобильник. Время, конечно, не раннее, но и не настолько позднее, чтобы не видеть ни единого прохожего.

— И… куда все подевались? Еще пятнадцать минут до комендантского часа. Неужели я одна припозднилась? — вслух размышляла она, нарушая тревожную тишину пустующей улицы.

Девушка вновь посмотрела по сторонам в надежде увидеть одинокого путника. Никого. Сердце тревожно забилось в груди в преддверии непоправимого, и в это мгновенье, словно издеваясь и одновременно подтверждая ее опасения, тишину прорезал оглушительный вой сирены.

Уши заложило, взволнованный орган в грудной клетке пропустил удар и заколотился с удвоенной силой, предупреждая: у нее осталась три минуты добраться до места обитания.

Майя плюнула на каблук, все еще торчащий из тротуара, скинула вторую туфлю и сломя голову помчалась к дому. «Два квартала, впереди еще два квартала. Не успею» — мысли метались в голове, как муха в банке.

Она не знала, что делать! Ни один из ее знакомых, как назло, не жил поблизости. Никто не сможет ей помочь, никто не откроет дверь, никто не впустит незнакомого человека ночью в дом! Она оказалась в ловушке; в ловушке на этой полутемной улице без надежды на спасение.

Майя бежала настолько быстро, насколько могла. Легкие просто разрывались от недостатка кислорода. В боку неимоверно ругалась печень.

«Еще немного, Боже умоляю, еще чуть-чуть» — уговаривала она свой организм продержаться, найти силы на последний рывок.

Словно смеясь над ней, раздался повторный рев сирены. От неожиданности девушка налетела на бордюр. Ногу пронзила острая боль, и она рухнула на землю, распахав щеку об асфальт под треск расходящейся по шву юбки. Только этого ей не хватало!

На губах ощущался солоноватый привкус, и Майя задрожала от ужаса. «Все, теперь меня уже не спасти», — застучало в голове, окончательно лишая самообладания.

«Нет!» — возмутился внутренний голос. Она не сдастся, ни за что не сдастся!

Девушка заставила себя подняться и наступить на ногу. Чуть не взвыла от боли, но она упрямая. Хромая, заковыляла дальше.

Один, второй — остались считанные шаги, и она на месте. Каких-то сто раз переставить ноги, а она не уверена, что сможет. Безумие!

С каждым движением в правой ноге простреливало от стопы до бедра, и девушка кусала губы, чтобы сдержать крик.

Нельзя кричать! Нельзя ни в коем случае, нельзя — это привлечет их внимание.

«Еще шаг. Давай же, иди. Да иди же. Черт!», — приказывала она себе, но ноги почти не слушались.

Сирена прогудела последний раз — третий, и замолчала до завтра. Фонари дружно мигнули и погасли, тоже до завтра.

— Дьявол! — вырвалось из пересохшего горла.

Она почти физически ощущала тишину, воцарившуюся вокруг, как будто та была живым существом и стояла рядом. Стояла ухмыляясь, с любопытством поглядывая на ее мучения.

«Боже, пожалуйста, еще немного»! — мольба, обращенная к небесам. Правда надежды стать услышанной у нее отсутствовала. На этот город Бог уже давно не обращал внимания.

По ее щекам, не переставая, лились слезы. Беззвучные слезы боли и отчаяния. Темнота обступила ее со всех сторон. Густая, непроглядная, дышащая темнота со своей собственной жизнью. И эта «жизнь», злобно усмехаясь, сопела у нее за спиной, от чего волосы на затылке стояли дыбом, а сердце заходилось в бешеном темпе ужаса.

«Пожалуйста, пожалуйста, кто-нибудь помогите»! — еще одно отчаянное воззвание. К кому — не понятно.

Майя уцепилась липкими от слез и крови руками за перила. Десять ступенек, последние десять шагов. Иди же, Давай.

Она орала в душе, орала истерично, надрывно, но не звука вслух. Нельзя кричать! Дотащила себя до двери и, только ухватившись за ручку, поняла, что сумка больше не болтается на плече.

От осознания этого захотелось завопить во все горло. В ней остались ключи, а вместе с ними и шанс на немедленное спасение. Не раздумывая, Майя принялась барабанить в дверь.

«Только будь дома. Таис, миленькая, будь дома, подойди к двери», — беззвучно взывала Майя к сестре, не понимая, о чем думает. Кроме как дома сестре негде было быть. В колонии по ночам не гуляют ни подростки, ни те, кто постарше.

А в ответ на ее безмолвные мольбы — тишина, темнота и дыхание на затылке. Они близко, совсем близко. Она чувствовала их. Идут на запах.

«Таис!» — очередной безмолвный крик и новая порция ударов о дверь: «Сестреночка, маленькая, родная, открывай уже. Пожалуйста»!

— Кто?

Сердце ухнуло в пятки, и девушка, не сдержавшись, закричала.

— Майя!

Он сидел в кресле и, бессмысленно уставившись в телевизор, перебирал в руках четки. С экрана гладко прилизанный диктор вещал об участившихся в последнее время ночных нападениях со взломом. Как же ему все это надоело. Надоели эти малолетние придурки, совершенно не умеющие себя контролировать. Надоели их визжащие родственнички. «Ой-ой-ой, мой сыночек не виноват»! А кто виноват? Он что ли? Потому что оттащил недоноска от очередной жертвы? Каждую ночь одно и то же. Сколько можно?!