Колония
Шрифт:
Фридман взглянул на обзорный дисплей. Вездеход, переваливая через ухабы, медленно полз между двумя пологими возвышенностями, покрытыми похожей на спрессованный пепел серой коростой.
Непривлекательные места.
— Хорошо, вашу характеристику сотрудников концерна я понял. А что представляет собой население Российского сектора?
Келли был приятно удивлён заинтересованностью Фридмана. Обычно высшие чины корпоративной иерархии не пытались вникать в тонкости формирования отдельных зон освоения Марса, для этого существовали аналитические отделы компании, составляющие тематические отчёты за каждое полугодие, но, насколько знал
— С русскими можно иметь дело, — ответил он на заданный вопрос. — Во-первых, их немного — около двух тысяч человек, во-вторых, на Марс прилетают в основном учёные и технические специалисты, в корне отличающиеся от того контингента рабочих, что завозят в колонию азиаты. Мы успешно сотрудничаем, у нас отлаженная схема бизнеса, основанная на бартерных сделках, — русские поставляют нам продовольствие в обмен на тяжёлую технику для терраформирования.
— Что, с ними нет вообще никаких проблем? — недоверчиво переспросил Фридман.
— Нет, — пожал плечами Келли. — С моей точки зрения, они лучше других понимают истинную, уникальную ценность Марса.
— Интересно. В чём же заключается эта исключительная ценность?
Келли на секунду задумался, а затем ответил откровенно, как думал:
— Колония похожа на чистый лист бумаги. Главная ценность марсианских земель не в количестве полезных ископаемых и не в производственных мощностях, которые возводятся тут, а в возможности воссоздать на терраформированных землях утраченную на Земле экосферу.
Дитрих пристально посмотрел на Келли, а потом заметил:
— Вы действительно рассуждаете как реалист…
— Я марсианин, — повторил Марк режущую слух формулировку. — Уроженцы колонии смотрят на мир немного под другим углом. Можно работать на корпорацию, но при этом нельзя забывать о том, что твоей родиной является вся планета, вне зависимости от зон освоения. Мы с вами отличаемся тем, что даже в бесплодных пустынях, где ещё не проходили машины терраформирования, я ощущаю себя, как дома, понимаете?
— С трудом, — ответил ему Дитрих. — Но обещаю, что постараюсь понять.
В глазах Фридмана на мгновение промелькнуло и тут же исчезло выражение крайней обеспокоенности. Келли заметил этот секундный блеск, но понять, чем он вызван, не смог.
«Наверное, всё же волнуется перед встречей с азиатами… — решил про себя Марк. — Хотя что ему грозит, рисковать своей шкурой буду я…» — тут же мысленно поправился он.
Вездеход к этому времени уже преодолел пологий склон холма и остановился, не доезжая до гребня возвышенности, с которого открывалась панорама глубокой котловины, а если быть точнее — прямоугольного карьера, в одной части которого велась добыча необогащённой руды, а в другой высились конические горы серо-коричневой, спёкшейся в сыпучие корпускулы почвы.
Келли, привычно манипулируя технологической оснасткой вездехода, выстрелил два видеозонда, один из которых вонзился в камень, выступающий из почвы на самом гребне возвышенности, а второй перелетел через неё, прочно зацепившись крепёжными шипами за почерневший ствол дерева, погибшего много лет назад.
Секунду спустя на экраны вездехода начало поступать видеоизображение.
— Что это значит? — резко осведомился Фридман, сверившись с компьютерной картой. — По моим данным, этот участок был подвергнут процедуре интенсивной деактивации. — Он щёлкнул ногтем указательного пальца по той части информационного экрана, где красными, тревожно мигающими цифрами отражалось значение уровня радиации.
— Перед вами образчик «терраформирования по новоазиатской схеме», — недобро усмехнулся Марк. — Здесь неподалёку расположена долина, где до катастрофы существовал посёлок и рудообогатительный комплекс концерна. Теперь они взялись за его восстановление.
Фридман мрачно посмотрел на экран и уточнил:
— Серые отвалы, которые я вижу…
— Это верхний слой радиоактивной почвы. Они срезают её и везут сюда, постепенно заполняя карьер. Обратно грузовые вездеходы доставляют партии руды из открытой выработки. Ещё две-три недели, и азиаты уйдут отсюда, отставив после себя тщательно выровненное захоронение. В результате их долина будет подготовлена для несложной процедуры остаточной деактивации, а запускаемые в производственный цикл обогатительные комплексы получат сырьё на первое время работы.
— А мы? Эти земли заявлены на…
— Мы получаем неуклюже замаскированный могильник радиоактивной почвы, — ответил Келли.
— Зачем вы привезли меня сюда? — сощурился Дитрих. — Почему, вместо того чтобы действовать, мы катаемся по нейтральным территориям?
Марк молча протянул ему мобильный коммуникатор.
— Действуйте, — предложил он. — Свяжитесь, с кем сочтёте нужным. Нажмите на административные рычаги. Погрозите азиатам пальцем по статкому, и завтра, а может, даже сегодня, их здесь уже не будет. Они даже не станут зарывать эти отвалы, просто бросят всё как есть и исчезнут.
Глаза Фридмана начали мутнеть, но Марк сделал вид, что не замечает явного приступа гнева. Вместо того чтобы ждать, пока новый управляющий разразится очередной тирадой, он спокойно произнёс:
— Я направлялся сюда, чтобы действовать. Это вы решили поехать со мной.
— Вы в своём уме, Келли?! — палец Дитриха выразительно ткнул в экран. — Это, по-вашему, кто?
— Охрана. — Марк коснулся сенсора, и контуры человеческих фигур, облачённых в лёгкую защитную экипировку, подсветились алым. — Двадцать пять человек, вооружены автоматическими короткоствольными «ИПП-40» модели «гервет», — спокойно прокомментировал он, снимая с магнитной липучки значок служащего корпорации. Два «скорпиона» из наплечных кобур перекочевали в карманы наглухо застёгнутого пальто, и фигура Марка обрела законченную безликость.
— Что вы намерены предпринять, Келли?!
— Это нейтральная территория, Фридман. Сейчас я не сотрудник корпорации, а коренной уроженец планеты Марс, твёрдо убеждённый, что нехорошо гадить там, где живёшь. Они этого не понимают. Иногда язык грубой силы — единственное средство общения, — заключил он. — К тому же у меня с самого утра скверное расположение духа… — При этих словах он исподволь взглянул на лицо Дитриха, но не заметил, чтобы на нём дрогнул хотя бы один мускул. Сейчас перед ним стоял недоумевающий чиновник, пытавшийся, к чести сказать, удерживать себя в руках. Намёк на утреннюю электронную почту не произвёл на Фридмана никакого впечатления.