Колорады
Шрифт:
Вобщем, осталось тридцать стопроцентных военных преступников, из них один слепой и один одержимый каким-то придуманным богом, не имеющим ничего общего с Отцом Небесным. Их можно было всех без разбору судить военным трибуналом с гарантированным решением о казни, однако их отпускали на волю, где они наверняка продолжат убивать.
Как только я узнал о предстоящем выкупе, а произошло это только потому, что в ту ночь мне не спалось и я увидел подозрительное шевеление. Подкравшись я понял, что правосеков куда-то увозят и узнал по фонарику на шахтерской каске небезызвестного дядю Ваню. Помня о «лексусе» с мальборо, я понял, что надо действовать даже
Дядя Ваня на секунду остался один, без присмотра. Я шепотом окликнул его вопросом:
– Куда, дядя Ваня путь держишь, на ночь то глядя.
– Менять попа униатского и правосеков будем. – без задней мысли поведал курьер.
– На кого?
– Ни на кого, а на что. На мешок с баблом.
Появились пугачевские братаны. Я спешно ретировался. Умел незаметно растворяться во тьме. Не отнять.
Твердо решив во чтобы то ни стало этому предательству воспрепятствовать, я подумал, что способов в моем арсенале мало. Пойти напрямую к атаману – глупо. Деньги ему посулили огромные, иначе бы он не согласился. А значит, меня могли хлопнуть как назойливую муху. Значит, действовать в одиночку я не мог. Мне нужна была помощь. И я отправился искать Снайпера, чтоб разоблачить вопиющую измену. И пусть меня посчитают стукачом. Я бы и слова не сказал, если б хоть одного правосека обменяли на отца Митяя. И Кристины. Но тут. Этих гадов меняли не на наших, их отдавали за напечатанные в Америке фантики.
Доехал на велике. Благо, двухколесных средств передвижения, неприкаянных после обстрелов, раскидали по городу столько, что и нам досталось. На них ездить бесшумнее всего. Незадача случилась, когда уже на месте, в ОГА Донецка, один бывший офицер из оцепления, пожилой уже отставник с георгиевской лентой на правом погоне, расстроил меня сенсационной новостью.
– Не тебя я видел видел недели три назад, в аэропорту, когда пытались выкуривать «киборгов» с аэропорта? Минометчик? Крым, верно?
– Он самый.
– Ты опоздал. С Луны что ли свалился? Недели две уж, как нет его. Снайпера отозвали. Посчитали, что неправильно себя ведет. Много на себя берет. Обозвали Наполеоном и сняли с пробега. Нет больше Снайпера. В Москве он в цивильном теперь ходит и интервью направо и налево раздает. Эпоха ушла. Наступаем уж без него как две недели, перемирие без него подписали, а ты проснулся. Неужто командир твой до тебя не довел? Кто главный у вас?
– Пугач. Та еще гнида. Я вообще у него в изгоях.
– Тогда понятно. Смотри, как бы не отправил на верную смерть, Крым.
– Сам боюсь.
– Так переходи к нам.
– Пока не могу. Надо кое-что исправлять прямо сейчас. А ваш Восток где щас?
– Спит.
– А если у меня нечто срочное, то как быть?
– Ну, смотря что…
– Эх, ладно, опоздаю я, проволочка смерти подобна. Повели правосеков якобы на обмен, а на самом деле за выкуп.
– Не пойман не вор. Хрен докажешь, если момент передачи бабла не отснимешь хотя бы на телефон. А правосеки – залежалый товар. Их никто не считает. Твой Пугач никому не подчиняется. Скажет, что кончил ублюдков и в обрыв скинул. Ему поверят, не тебе. Ты никто и звать тебя никак. Ты ничем не славен. А Пугач – знатный вояка, хоть и бесконтрольный. У него отморозки есть. Все знают. Не трогают его. Потому что и против отморозков воюем. У нас тоже бывшие «баркашевцы»-РНЕшники со свастиками на груди. А ты что думал. Сюда не интеллигентики добровольцами едут… Беспредела еще много будет. Все только начинается.
Он был прав, и своей правдой подкинул моему сердцу ощутимую резь. Защемило как у пожилого, но я вспомнил напутствие одного псаломщика в Покровском соборе Севастополя. Он предупреждал, что мир жесток, но в нем рождается мужественность.
Я заскочил на велик и стал крутить педали с удвоенной скоростью, чтобы вернуться обратно. Видно, крайняя ночь наступила в моей непутевой жизни. Но у меня было две «Мухи» и четыре обоймы для «калаша» с подствольником. Ну, и дурак же я!
Груженый правосеками «зилок» и сопровождавшая его «нива» уже отчалили в небезопасную сторону никем не контролируемой дороги. Блок-пост бригада атамана проехала без вопросов. Пугач подсуетился заранее, подкупив братву шмалью и блоком «мальборо». Я мчался за грузовиком по обочине. Меня вообще никто не тормознул. На велосипеде в такую темень передвигаешься словно человек-невидимка. За спиной болтались «мухи». Ехал почти час, пока не обнаружил грузовик Пугача с выключенными фарами. Решил приблизиться на расстояние метров двести.
Я был уверен, что с атаманом человек семь его самых верных псов, не больше, однако никакого плана я не заготовил. Рассчитывал только на везение. Хотел шугануть. Съехать с обочины в кювет, залечь и шмальнуть «мухой». Разрыв гранаты сорвет передачу. А потом я хотел сделать ноги, то есть педали, по узенькой просеке, на юг, и первым во всех деталях поведать руководству ДНР о несостоявшемся проекте этих алчущих легкой наживы деятелей.
Но… Недаром глаголят, что случайность – псевдоним Бога. Злополучный звонок на велике все испортил. Наехав на выбоину в асфальте, это примитивное устройство предупреждения опасности задребезжало и было услышано. Я не успел даже спрыгнуть. Они бежали мне навстречу, и находились уже метрах в ста.
– А ну, стоять, буду стрелять! – крикнул один из пугачевских.
Я по дурости своей не стал убегать в сторону леса. А встал как вкопанный и передернул затвор.
– Не подходить! Уложу очередью. – предупредил я окружившую меня банду, но никого моя бравада не остановила.
– Крым! По своим стрелять не будет, он же не псих, сбежавший с лазарета. – заключил кто-то сбоку. Но удар прикладом в затылок я получил, как собственно и ожидалось, сзади. В отключке был недолго. Очнулся без броника и без оружия. Понял, что пинали, так как болели ребра и скулы. Надо мной стоял Пугач и приговаривал:
– Чмырь кудрявый, дезертировать решил? А мы, значит, тебя настигли. Скажем, давно к тебе приглядывались, подозревали, что засланный казачок. Так и вышло. Оружие прихватил и драпать на велике к своим соратничкам в Хохлэнд. Ссучился за бабло продать наши диспозиции, численность на блок-постах и в городе. Кончай бывшего черноморца…
Только Пугач произнес свою губительную для меня команду, как на обочине раздался истошный крик. Там случился реальный форс-мажор, который мог и без меня сорвать намеченную сделку.
А произошло вот что… Кавказец, друживший в недавнем прошлом с обезглавленным ополченцем «Змеем» вывел по малой нужде ослепленного им же правосека. Да и «пришил» его после облегчения.
– Ты что натворил, совсем крыша едет? Мы тридцать человек условились передать! Ровно тридцать! – негодовал атаман, забыв про меня и подскочив к канаве с незапланированным трупом.
– Не знаю, он моей мамы коснулся своим поганым ртом. – оправдывался кавказец, – Надо было язык ему чикнуть, но я не стерпел и проткнул его кинжалом. Зачем я его ношу… Нервы.