Колояр. Дилогия
Шрифт:
— Так точно! — слитно ответил строй.
— Господин наставник! Разрешите обратиться! — Болт вытянулся в струнку на правом фланге строя.
— Говори, Батурин.
— У нас новик! Прибыл вчера вечером! Как быть с ним? У него же нет личного амулета. Инструкция запрещает ставить незащищенного кадета на магические занятия!
Я был удивлен такому повороту событий. Выходит, Болт заботится обо мне, раз не забыл предупредить наставника. Но разумная мысль пробилась наверх и рассудила, что «комод» просто-напросто трусит, что со мной может произойти неприятность. А отвечать придется ему и наставнику. Однако как заместитель, Болт действовал правильно.
— Волоцкий, кажется? — прищурился мужчина,
Стоящий передо мной кадет сделал четкий шаг вперед и в сторону, создавая коридор для выхода. Чуть замешкавшись, я неловко протопал, пытаясь печать шаг, но получалось плохо. Тело восьмилетнего мальчишки продолжало диктовать свои условия.
— Как корова беременная, — поморщился мужчина. — Кто так ходит?
Строй сдержанно засмеялся.
— Отставить хохот! Тебя не учили как подходить к своему командиру и как докладывать?
— Никак нет! — я решил, что мне лучше задрать голову и смотреть в одну точку. Например, вон на ту крышу левого крыла монастыря, где уселись несколько ворон.
— Батуев! Поставишь к новику самого шустрого, чтобы как следует погонял его и научил выгибать свои ходули!
— Есть! — Болт зыркнул в мою сторону, взглядом обещая незабываемые впечатления.
— Веди отделение в спортзал, — наставник посмотрел на часы. — Через десять минут начинаем занятия.
День прошел как в суматошном сне, который запоминается отрывками ярких картинок, не связанных между собой какой-либо логикой. Уже после первого пробного тренировочного боя в рукопашной схватке без учебного оружия я начисто проиграл Витьке Колыванову, который был старше меня всего на год, ну, может, чуть меньше. Все понимали, что я в любом случае уступлю сопернику, уже владеющему навыками жесткого боя. А я выступлю в качестве груши, которой каждый из группы может насовать без опаски получить ответ. Хотя, вру. Драться-то я мог, но делать это профессионально не хватало банального опыта. Старший наставник Жуков не вмешивался в процесс тренировки, и только слегка подправлял огрехи и неправильные действия кадетов. Мне он уделил всего полчаса, объясняя и показывая базовые понятия. А потом свел в спарринг. Ага, видно, считает, что таким образом я быстрее въеду в ситуацию. Ну-ну…
Интенсивность тренировок вымотала. Модификаторы без устали трудились над моими мышцами, чтобы они не забились молочной кислотой, и активно накачивали организм кислородом, не давая ему задохнуться от продуктов выделения. И все равно я не привык к таким нагрузкам, хотя на княжеском подворье дяди Белослава каждый день занимался вместе с его сыновьями гимнастикой, в которую входил комплекс рукопашного боя. Но не такой, совсем не такой. Этот комплекс был основан на применении магических амулетов в первую очередь, а махать кулаками считалось для одаренных лишней обузой. Но для общего физического развития наследников князь требовал от учителей натаскать мальчишек на обычный мордобой. Без каких-то изысков, от которых только один вред. Получилось так, что один из наставников ничтоже сумняшеся ввел в практику обучение уличной драке. Уметь вычислить главного противника, завалить его в первую очередь, навести страху на остальную шпану и где надо, не устраивая показательных боев, ретироваться без ущерба своему здоровью.
К этому моменту я уже не был мягкотелым и неуклюжим. Неопытным, с иными навыками — да. Но я осваивался, и в конце занятий мне удалось одержать первую победу, и как в насмешку, над Чижиком. Он стал моим соперником по указанию Жукова, потому что считался равным по физическим данным, но никак не по опыту. Все-таки Чижик находился в кадетской школе второй год. Я считал, что такого показателя достаточно для победы над неопытным мальчишкой, только вчера оказавшимся
— Убью! — вот здесь Чижик сразу ожил и с яркой струйкой крови, залившей губы, рванул в квадрат, откуда я еще не успел уйти, но жесткий захват за горло вздернул его на воздух.
— Уймись, плевок! — Жуков швырнул кадета в сторону, и тот всеми костями грохнулся на пол. — Закончили тренировку!
— Отделение! Строиться! — завопил Болт.
— Если кому-то неясно, чем мы здесь занимаемся, еще раз повторю, — наставник прошелся вдоль замершего строя, пересекая солнечные квадраты оконных проемов на полу. — Мы отрабатываем навыки рукопашного боя, а не стремимся отомстить за то, что проиграли в спарринге. Если кадет Лисицын уверен в своем превосходстве над новиком — так и нужно доказывать силу, а не порхать, как балерина вокруг неопытного соперника. Еще раз замечу ненужные телодвижения на занятиях — отправлю чистить полевой сортир. Всем понятно?
— Так точно! — гаркнул строй.
Полевой сортир считался самым ужасным наказанием для гордых кадетов. Он был построен на полигоне и использовался во время летних маневров, когда почти вся школа уходила на двухнедельные полевые занятия. И лучшего воздействия на непослушных или ленивых учеников нельзя было придумать.
— Батуев, сейчас ведешь отделение на полигон. Ждите меня в секторе боевых стрельб. Также проверишь наличие защитных амулетов у каждого подчиненного. Кадет Волоцкий, три шага вперед! Остальные — направо! Шагом марш!
Недоумевая, я выполнил приказ и застыл на месте, пока вся группа, грохоча по полу башмаками, не покинуло спортзал. Жуков тоже исчез, только в подсобном помещении, а я ослабил ногу в колене. Не стоять же навытяжку соляным столбом, пока командир соизволит сказать, что ему от меня нужно. Через десять минут наставник вышел из комнаты уже переодетым в повседневную униформу.
— Ну? — он окинул меня насмешливым взглядом. — Не надоело столб изображать? Мог бы и присесть, пока меня не было. Пошли, отведу тебя к артефактору. Он подберет индивидуальный амулет. Работа небыстрая, поэтому пока я не могу допустить тебя до практических занятий.
— А стрелять из пистолета можно? — с надеждой спросил я.
— Пока не изучишь теорию — шиш тебе, — хмыкнул Жуков. — Лично займусь тобой в свободное от занятий время. Если голова соображает — махом догонишь остальных.
Мы вышли в пустой коридор — занятия в кабинетах еще продолжались. Я приноровился к широкому шагу наставника, но все равно постоянно отставал, семеня где-то на полкорпуса позади.
— Тримир Волоцкий — твой дед? — вдруг спросил Жуков.
— Я знаю имена только своих родителей, — увильнул я от прямого ответа. — А о предках со мной никто не разговаривал.
— Ну, конечно, — хмыкнул мужчина. — Зачем Морозову рассказывать о чужих людях… Ну, а имя своего отца — Ставер? Ты же из рода Первых, как я понимаю.
— Да, его звали Ставером, — подтвердил я. — В миру Василий Волоцкий.
— Надо же, — хмыкнул Жуков и покрутил головой, то ли удивляясь, то ли восхищаясь своей прозорливостью. Внезапно он прекратил движение и остановился перед потемневшей от времени дверью, давно не знавшей свежей краски или лака. На ней не было никаких табличек или обозначений, указывающих на факт проживания здесь артефактора. Наставник кулаком дважды грохнул по двери, и не дожидаясь ответа, толкнул ее.