Колыбель луны
Шрифт:
По телу Ронье тоже пробежало пламя ярости. Этот человек… и его предки сотни лет бросали в темницу крепостных, чтобы в обход Кодекса Запретов издеваться над ними и убивать.
Решётчатая дверь, которую они нашли в лесу, предназначалась вовсе не для защиты от непрошеных гостей. Она служила, чтобы выносить тела ни в чём не повинных крепостных. Вот почему запасной ключ висел на видном месте. И вообще, никому бы и в голову не пришло прокрадываться на императорские угодья с преступными целями.
Тизе изо всех сил тянула прутья решётки, но, хоть девушка и была рыцарем единства — пусть и учеником, — металл не поддавался. Ронье вновь содрогнулась от ярости, представляя себе, сколько людей до них в отчаянии сжимали эти прутья.
Вдруг справа бесшумно появился человек в чёрном, схвативший Симосаки, и встал чуть позади от императора. Увидев нож, приставленный к шее дракончика, Тизе отшатнулась от решётки.
Симосаки оставил попытки вырваться, он казался измученным и тонко скулил. Услышав его голос, Тизе тоже тихонько заплакала. Ронье ощутила, что и в её глазах собираются слёзы.
Но реветь было нельзя.
За стеной в соседней клетке пряталась Цукигакэ. Пока что она вела себя тихо, помня о последнем приказе, но, если Ронье даст волю чувствам, её дракончик тоже вряд ли вытерпит. Возможно, Цукигакэ даже выскочит из клетки, чтобы попытаться спасти своего старшего брата. А без неё шансов на побег совсем не останется.
«Пожалуйста, держись и веди себя тихо», — мысленно попросила Ронье, обращаясь к дракончику за мощной каменной перегородкой и продолжая сдерживать свою ярость.
Вдруг император Кругер посмотрел на неё, будто прочитав эту мысль:
— Темноволосая, неужели ты не взяла свою ящерицу?
Ронье от растерянности смогла лишь молча помотать головой. Вместо неё ответила Тизе, вновь взявшись за прутья:
— Мы пришли сегодня к озеру, чтобы научить моего дракона рыбачить и послушно есть рыбу. Дракон Ронье остался в соборе.
— Вот как?.. Должно быть, вы и не знаете того, что в озере Норкия водится пять видов рыб. Из них четыре разрешено ловить даже простолюдинам, но тех, кто выловит запрещённую золотую форель, немедленно бросали в эту темницу, — рассказал император, явно тоскуя о тех временах.
— Но ведь невозможно предугадать, какая рыба клюнет, — возразила Тизе.
— Да, невозможно. Но у голодных людей не было выбора, поэтому им приходилось рыбачить и молиться, чтобы не попалась вкуснейшая золотая форель. Шанс её поймать — один к трёмстам, по иногда кому-то всё-таки везло… или не везло поймать её на крючок. Как же приятно было сидеть в кресле на берегу, пить вино и смотреть, как нарушители проклинают судьбу.
Когда император расхохотался гортанным смехом, Ронье вновь пришлось сдержать волну ярости.
Так и есть — чаще всего Кодекс Запретов и основной закон Империи нарушались по чистой случайности, ведь для сознательного восстания против правил требовалось сломать печать в правом глазу. Однако наказывать людей за то, что им просто не повезло, — несправедливость в чистом виде, тем более что император нарочно создавал для крепостных условия, в которых происходили эти оплошности. Он действовал в точности как Райос Антинус, который провоцировал Ронье и Тизе на грубость, чтобы использовать против них судебное право.
Император холодно улыбнулся, затем принял серьёзный вид:
— Хм, похоже, с вами и правда только одна ящерица. И раз так, мы подержим её у себя. Не волнуйтесь, мы будем её кормить… Но если попытаетесь сбежать — зажарим и скормим гоблинам.
С этими словами император Кругер пошёл к потайной двери.
Вдруг он замер и посмотрел на Симосаки, которого держал за шею прислужник.
— Как думаешь, Зеппос, эта ящерица может пролезть через решётку?
У Ронье ёкнуло сердце. Зеппос поднял Симосаки, осмотрел его и ответил на удивление писклявым голосом:
— Думаю, пропихнуть можно.
— Ясно.
Император кивнул, снял со стены масляную лампу и посветил ей в клетку Ронье и Тизе. Обведя взглядом все уголки, Кругер удовлетворённо кивнул.
Ронье молилась о том, чтобы император вышел из подвала, но тот направился к соседней клетке.
Скорее всего, Цукигакэ пряталась в тёмном углу, а свет лампы мигом выхватит из тьмы бледно-жёлтый пух. Ронье думала отвлечь императора, но любой возглас вызвал бы у него ещё больше подозрений, да и какой смысл останавливать его на несколько секунд?
«Цукигакэ, если тебя заметят, постарайся убежать к двери на поверхность!» — мысленно взмолилась Ронье и сжала кулачки.
Император остановился возле соседней клетки и поднял лампу. Он вытянул шею и, насупив брови, внимательно осмотрел темницу.
Три секунды… пять… десять…
Вдруг император хмыкнул и отошёл от решётки. Он повесил лампу на стену и вернулся к потайной двери, даже не взглянув на Ронье и Тизе. Зеппос и безвольно свисающий из его руки Симосаки исчезли следом.
Вскоре после их ухода из тьмы раздался щелчок, и убранная в потолок потайная дверь начала с грохотом опускаться.
Когда дверь коснулась пола, от чего содрогнулся весь особняк, Ронье наконец-то смогла выдохнуть. Тизе убрала руки с прутьев, подбежала к подруге и уткнулась головой в её плечо.
— С Симосаки ведь ничего не случится? — тихо спросила она.
— Конечно нет, — отозвалась Ронье. — Им очень нужен заложник, поэтому они не навредят ему.
— Угу… — еле слышно обронила Тизе.
Ронье погладила её по спине. Осторожно отстранившись от подруги, она подошла к решётке и как можно тише обратилась к соседям: