Колыбель твоих оков

Вайт Лили

— Да, возможно, это не самое благополучное место, — не хочет она угомониться, — но это не самое опасное место в Бостоне, к тому же здесь так красиво, и рядом пляж, — зачем-то добавляет женщина и показывает куда-то на стену. Вероятно, она не хочет, чтобы я съезжала, ведь более непритязательной квартиросъёмщицы ей не найти, поэтому она так рекламирует Дорчестер. — В любом случае, я не припоминаю никаких убийств в последнее время. В основном все заканчивается простыми грабежами или изнасилованиями, — продолжает она так, как будто грабежи и изнасилования бывают простыми. — Возьмите с собой газовый баллончик, — она сует в мою стоящую на ступеньке сумку баллончик, который откуда-то вдруг появляется у нее в руках.

— Не уверена, что баллончик мне поможет, если кому-то захочется меня убить, пани Ракса.

— Не говорите глупостей. Эта штука спасла тысячи жизней.

Я из вежливости соглашаюсь, благодарю Магду за ее заботу и, подхватив сумку, выхожу

на улицу, как всегда, с усилием открыв большую деревянную дверь подъезда. До метро идти не сказать, что далеко, тем более, привычная дорога всегда кажется короче. Дело в том, что вечером все вокруг выглядит совсем по-другому. Здесь странным образом становится оживленно — сюда начинают стягиваться страждущие и те, кто готов облегчить их страдания, забрав последние деньги. Когда мне изредка, но приходится проходить здесь в позднее время суток, мне кажется, я не дышу всю дорогу и даже боюсь оглядываться — в любой момент от любой тени могут, как зомби, отделиться темные силуэты и направиться ко мне с непонятными намерениями.

К девяти утра я добираюсь до университета. Сегодня с захожу в уже знакомое здание кафедры с приятным, но все же волнением — с сегодняшнего для начинается моя постдокторантура, к тому же мне предстоит знакомство с новыми сотрудниками, и я очень надеюсь оказаться в сплоченном и доброжелательном коллективе.

Профессор Рустерхольц очень рад меня видеть и даже дает напутствия и советы о том, как пережить свой первый постдок. Он быстро проводит для меня небольшую экскурсию по зданию: офис Лорэна, как я уже знаю, размещается на пятом этаже, на четвертом находятся лаборатории и кабинеты остальных профессоров, на третьем сидят постдокторанты, на втором — студенты и аспиранты, а на самом первом этаже находятся семинарные и экзаменационные помещения.

Наконец он провожает меня в офис, в котором мне предстоит работать ближайшие два года. Это довольно просторное помещение в светлых тонах, оно заполнено естественным светом — почти половину одной из стен занимает окно. В офисе два больших белых стола с новейшими стационарными компьютерами и удобными анатомическими офисными креслами, открытые полки с папками и коробками. Свой новый офис я делю с долговязой, худенькой постдокторанткой Изабеллой, которая тоже работает с Рустерхольцем. Он представляет нас друг другу и уходит, вновь улыбнувшись и кивнув мне. От Изабеллы я узнаю, что группа Лорэна сидит в другом крыле, и мы с ними сталкиваемся в основном только в лаборатории. Изабелла вызывается показать мне главную достопримечательность кафедры молекулярной биологии — огромную лабораторию.

Лаборатория и вправду выглядит впечатляюще и высокотехнологично. С десяток ПЦР машин 6 и секвенаторов 7 нового образца выстроены в ряд, у каждого студента и постдокторанта есть свой стол. Во время своей аспирантуры я работала в лабораториях Северо-западного здания, в подвальных помещениях, и сейчас я впечатлена не только новейшим оборудованием, но и большой площадью лаборатории кафедры.

Мой первый рабочий день заполнен решением организационных вопросов, и время пролетает незаметно — я разбираюсь в том, где находится административный корпус, подписываю контракт, получаю в пользование рабочий компьютер и лабораторный халат.

6

Прибор, обеспечивающий периодическое нагревание и охлаждение материалов ДНК, используется в молекулярной биологии для увеличения числа копий участка ДНК.

7

Прибор для автоматизированного определения последовательности нуклеотидов в цепи ДНК.

— Тебе очень повезло — как раз сегодня вечером будет фуршет, посвященный получению какого-то очередного гранта. И нас всех пригласили, — задумчиво произносит Изабелла. — Мы полгода ждали, и вдруг нас приглашают именно сегодня. А тебе даже ждать не пришлось, — она смотрит на меня оценивающе, и я понимаю, что мы вряд ли станем хорошими подругами.

— Я лично никого об этом не просила, — мягко огрызаюсь я.

— И что, прямо все будут там? — решаю я нарушить возникшее молчание. — Кхм… — прочищаю я горло, — профессор Лорэн … и профессор Рустерхольц, — поспешно добавляю я, чтобы не вызвать подозрений.

Глаза Изабеллы сужаются, но она никак не комментирует мой вопрос.

— Странно, если Лорэн не придёт. Это же он получил грант. Хотя он непредсказуем: хочет — придет, не хочет — не придет.

— Он ненадежный человек? — как бы невзначай интересуюсь я.

— Что? Да нет же, он очень ответственный, просто в делах, важных для него. Знаешь, у всех свои приоритеты. Он — великий ум. Все финансирование нашей, да и не только нашей, кафедры держится на нем. Поэтому он может себе позволить выбирать, что считать важным.

Остаток первого рабочего дня я провожу за своим новым столом, проверяю почту и отвечаю на кучу имейлов, пытаюсь заполнить какие-то анкеты по поводу страхования жизни. Но как я ни стараюсь сосредоточиться на работе, мысли возвращаются к паре голубых пронизывающих меня насквозь глаз. Как можно увидеть человека один раз и позволить ему вывести себя из душевного равновесия? Что это за сила такая магическая? Может, он обладает гипнозом? И вообще, это не нормально и не поддается здравому смыслу и логическому объяснению. Я же человек, который так ответственно подходит к работе (зануда, кричит мне мое подсознание). Да, пытаюсь я ответить собственному подсознанию, может, я и скучный задрот-трудоголик, но, по крайней мере, не окажусь на улице, просящей милостыню. Мне всю жизнь приходилось надеяться только на себя. Даже в детстве. И наконец-то мои упорство и труд дали свои результаты — я получила степень и работаю в самой престижной лаборатории в стране, а может, и в мире. Но за все приходится платить. За учебу и карьеру я заплатила своей свободой. В то время как все мои одноклассники и одногруппники, чувствуя поддержку родителей и будучи в ней уверенными на сто процентов, ходили на вечеринки и заводили отношения, с раннего возраста, когда девочки начинают интересоваться мальчиками, я проявляла интерес к науке и просиживала вечера напролет над учебниками, а позже — в лабораториях. В результате своего небольшого опыта в общении я достаточно застенчива и не умею общаться с противоположным полом. И не то, чтобы меня совсем не интересовали парни. Конечно, интересовали. Но, боюсь, когда рядом появляется Бетан, все взгляды и все внимание непременно достаются ей. По крайней мере, я именно так объясняю свои неудачи на романтическом фронте моему подсознанию. Стоп. Я вообще не понимаю, почему веду сейчас этот диалог со своим подсознанием и что-то ему доказываю.

И все же мои мысли возвращаются к пугающему профессору — как может один человек пробуждать такое огромное количество мыслей и эмоций?

В шесть вечера мы с Изабеллой, которая распустила свои собранные в низкий пучок русые волосы и подкрасила губы почти бесцветным блеском, спускаемся на первый этаж в огромное помещение, которое, по-видимому, служит на кафедре местом для проведения такого рода торжеств и других мероприятий.

В глубине зала расположен подиум, на котором установлена кафедра, справа от нее — длинный стол с несколькими стульями. В середине зала расставлены высокие круглые столики, а вдоль одной из стен — длинные столы под белыми скатертями, на которых расставлены многочисленные блюда с закусками, подносы с наполненными бокалами, бутылки с водой. Между блюдами и подносами расставлены стопки небольших, размером с хлебные, тарелок, корзиночки с вилками, стопки бумажных салфеток. При виде еды я вспоминаю о том, что почти не ела сегодня: у меня был совсем скудный завтрак, а обед я и вовсе пропустила. Я была так поглощена своими мыслями и волнением, что даже не заметила, как Изабелла ушла на обед. А та не потрудилась позвать меня с собой.

Зал начинает заполняться людьми. И я понимаю, сколько же человек здесь работает — от администрации кафедры до студентов и профессоров.

Наверное, я произвожу впечатление на своих коллег тем, как набрасываюсь на еду, но, к моему удивлению, меня это даже не волнует. Вот что значит базовая потребность в пище.

Я так занята поглощением мини-пицц, что даже не замечаю, как рядом со мной возникает высокая мужская фигура. Я поднимаю глаза и вижу знакомое точеное лицо с ярко-голубыми глазами и пронизывающим взглядом. От увиденного я забываю о том, что была увлечена едой и, по-видимому, выгляжу крайне глупо. Я и не думала, что он такой высокий — меня уже начинает напрягать, сколько высоченных людей в моем окружении. Сложно понять, смотрит Лорэн на меня изучающе или насмешливо. На нем черное поло с расстёгнутыми верхними пуговицами, которое подчеркивает его впечатляющие бицепсы, и черные джинсы. Я еще не видела его одетым в повседневном стиле — он выглядит намного младше, почти по-юношески. Во время моего интервью он был одет так строго и казался старше своего возраста. Интересно, сколько ему лет, спрашиваю я себя? Сколько лет должно быть ученому, чтобы он уже два раза побывал первым автором в публикациях в «Нэйчэр» 8 ? Наверное, в таких вещах возраст не является показателем — все дело в таланте. Сколько лет было Моцарту, когда он написал свою первую пьесу? Пять или шесть?

8

«Nature» («Природа») — британский журнал, в котором публикуются исследования научной тематики, один из самых авторитетных научных журналов в мире.